Бильдерберги: перезагрузка. Новые правила игры на «великой шахматной доске»

Если предположить, что в 2019 году должна была случиться некая «атака» на евреев – разумеется, не на презренных сатмаров, а на каких-либо прогрессивных «древожизненцев» (жизнь которых заведомо ценнее жизни провинциального раввина Мерца), то такой план либо не существовал, либо сорвался. Чего не случилось, того не случилось. Зато случилось иное событие, дважды травматичное для прогрессистского еврейства. В последних числах мая, уже на фоне «афробунта», на экраны вышел четырехсерийным разоблачительный телефильм, посвященный пресловутому педофилу Джеффри Эпштейну и его связям с сильными мира сего. Ладно бы в числе последних назывался только британский принц Эндрю, притянутый за уши Дональд Трамп и наоборот, регулярный гость экзотического острова Эпштейна Билл Клинтон. Так нет же, авторы упомянули филантропа Леса Векснера, владельца сети магазинов нижнего женского белья Victoria’s Secret и спонсора учрежденного «Бнай Брит» еврейского студенческого фонда «Гилель».

Мало того, фильм, снятый крупным кинопродюсером Netflix и анонсированный лондонским таблоидом Daily Mail, давал понять, что в расследовании по делу Эпштейна близится существенный прорыв. В комментариях медиа-мэйнстрима подчеркивалось, что Белый Дом и Департамент юстиции якобы мешают этому прорыву, поскольку как раз накануне генпрокурор Уильям Барр настоял на смещении с должности гособвинителя по Южному округу Нью-Йорка Джеффри Бермана. Сам Берман, в свою очередь, специально заявил, что покуда его преемник не будет утвержден сенатом (что, как известно, может произойти через месяц, а может – и через год), все его расследования будут продолжены. Для смещение Бермана действительно были политические мотивы: именно он подписал распоряжения о задержании двух украинских конфидентов советника президента Руди Джулиани – Льва Парнаса и Игоря Фрумана, каковое распоряжение стало спусковым крючком для запуска с тех пор провалившейся) импичментной кампании. Наконец, в мемуарах Джона Болтона говорилось о вмешательстве Трампа в расследование по делу турецкого банка Halkbank, которое тоже вел Берман. Однако связь инициативы Барра о смещении Бермана с делом Эпштейна подразумевалась, благо в досье, опубликованном New York Magazine в июле 2019, сообщалось, что отец Барра, профессор-юрист, «дал старт карьере» Эпштейна, приняв его к себе на преподавательскую работу (отметим, задолго до вменяемых Эпштейну уголовных эпизодов).

Помимо имени Векснера, в четырехсерийном киноразоблачении были и другие детали, чувствительные для «Бнай Брит». В фильме был показан дом родного брата Эпштейна, Марка, фактически выполнявший функцию общежития для несовершеннолетних клиенток, и для офисных функций той компании, на которую был зарегистрирован самолет, известный как «Лолита Экспресс». Упоминался и второй паспорт Эпштейна на другую фамилию, вместе с версией о причастности некоей разведки, а также, многократно, делался акцент на роли «неразлучной правой руки» Эпштейна Гилен Максвелл, дочери британского медиа-олигарха Роберта Максвелла (Гоха), работавшего на МОССАД. В декабре 2019 та же Daily Mail рецензировала книгу, где со ссылкой на бывшего сотрудника МОССАД Арье бен Менаше утверждалось, что Эпштейн был в конце 1980-х лично представлен Роберту Максвеллу. Еще раньше, в августе 2019, Daily Mail публиковала фото экс-премьера Израиля Эхуда Барака, входящего в дом Марка Эпштейна и пытающегося с помощью шарфа спрятать от видеокамеры свое лицо. Эти разоблачения касались сюжетов, одинаково чувствительных как для команды Клинтона, так и для влиятельных персонажей из «Бнай Брит».

Казалось бы, инициатива отставки Бермана знаменовала прорыв в «деле Эпштейна»: утром 2 июля Гилен Максвелл была задержана в уединенном особняке в лесу, где она скрывалась несколько месяцев. Она знала о связях Эпштейна куда больше, чем Арье бен Менаше, который разоткровенничался с журналистами после того, как его собственный особняк в США был взорван управляемой миной. Гилен скрывалась, очевидно, не только от ФБР. В апреле обозреватели портала Politico, обращая внимание на «уклонение» Била Клинтона от участия в кампании Джо Байдена, предполагали, что «гуляка Билл» а фоне волны «антисексизма» опасается, как бы ему постфактум не напомнили о деле Моники Левински. Теперь уже не было никаких сомнений, что предметом «стеснительности» экс-президента была не Моника, а его несовершеннолетние спутницы на борту «Лолиты Экспресс», число которых могло быть не меньше числа полетов на «остров греха», то есть не меньше двадцати девяти. Между тем один из ближайших к Клинтону политтехнологов, бывший партнер Carville, Greenberg & Schrum Стэн Гринберг, не проявил такой осторожности, присоединившись к кампании Байдена в качестве поллстера, и регулярно приводивший статистические выкладки о том, что оптимальным партнером для Байдена является Элизабет Уоррен – а вовсе не Камала Харрис.