Билет на балет

Один из глубочайших каньонов мира, каньон Колка, находился совсем не далеко от Арекипы. Чуть более ста километров туристы проехали по горным дорогам и добрались до местечка Чивай. За окном автобусика было примерно 3600 метров над уровнем моря. Принимая во внимание тот факт, что туристы приехали в Перу из места отсчёта этого уровня Балтийского моря, а она считается от него, омывающего западную часть Литвы, – такая перемена местонахождения была своеобразным испытанием. Ида неустанно повторяла:

– Не спешите, мы здесь не для олимпийских наград и личных достижений. Делайте всё как можно медленнее и не забывайте про воду.

Никто слов Иды всерьёз не воспринял, и, как только автобус подъехал к воротам маленькой гостиницы, все резво направились к выходу. Полине тоже хотелось побыстрее оказаться на свежем воздухе. Она схватила свой рюкзак и зашагала к калитке. И тут случилось нечто, никогда до этого не происходившее в её жизни.

Полина ступала по мелкой щебёнкой усыпанной узкой тропинке, и с каждым шагом земля всё больше и больше начинала уходить из-под ног. Её понесло. Весь пейзаж немного покачнулся, и ноги в коленках стали ватными. Балерина никогда не напивалась до полной отключки, но сейчас она чувствовала себя так, словно залпом выпила стакан, а может и всю бутылку водки. В один и тот же момент было и очень легко, и очень грузно, тяжко. Сердце стало биться чаще, и ноги не хотели никуда идти. Ида была права – медленнее, как можно медленнее! Черепашьим шагом она доплелась до входной двери и, только зайдя в холл регистратуры, упала на диванчик.

– Вот это да! – сказала она себе и весело рассмеялась. Ради таких ощущений стоило всё бросить и приехать сюда, на другой край света.

Идти по извилистой тропе высоко в горах, особенно если прежде никогда не бывал на вершинах, очень необычно, ново и совсем не так как в повседневности. Полина медленными шагами плелась в конце группы, пытаясь вспомнить, что эти новые для неё ощущения, всё же напоминали. Было в этих испытаниях и переживаниях что-то близкое и совсем родное. Нечто созвучно отзывалось внутри и было ей так знакомо… Тело прекрасно помнило эту своеобразную невесомость и лёгкое головокружение. «Где и когда я уже переживала это состояние?» – смотря себе под ноги, задавалась вопросом Полина.

Впереди группы шла Ида и громким голосом рассказывала о террасах, со времён инков сохранившихся на откосах гор. Она остановилась и, указав рукой на утёс, поведала о древнем захоронении, в котором расхитители гробниц несколько раз тщетно пытались найти золото.

– Его там не оказалось, – заметила гид и мистически добавила: – Вероятно, инки так смогли укрыть своё богатство, что плохим людям оно просто недоступно.

Группа тронулась, и, словно с вершины горы опустившееся облако, в нутре Полины зазвучало до боли знакомая грустная мелодия. Ночь. Полнолуние. Кладбище. На центре сцены безэмоционально гордо стоящая Мирта[46] властным жестом призывает своих подопечных – вилис[47] присоединиться к ней. Покрытые вуалями молодые девушки, умершие до свадьбы, выстраиваются ровными линиями и медленно выходят на сцену. Волшебным образом в один миг с их голов улетают накидки, и вилисы приветствуют друг друга сдержанным поклонам. Сегодня их ночь, и они будут танцевать до зари, до первых петухов. Не дай бог, мужчине зайти этой ночью в их лес, в их владения – вилисы заставят его танцевать до смерти.

Солистка Полина уже заняла своё место под надгробием, она готова к выходу и мысленно танцует с подругами. Напряжение нарастает, её сердце пульсирует всё быстрее. Кульминация танца вилис уже совсем близко. Девушки появляются на сцене из-за мнимых деревьев и, рядами скользя мимо друга, непрекословно, стабильно высоко, на идеально одинаковом уровне держа ногу в арабеске, исполняют красивейший момент этого действа. Зал аплодирует. Зрители умилённо заворожены танцем призрачных балерин.

Мирта выходит на сцену, держа в руках магическую ветку папоротника. Одно лишь её движение, и умершая девушка временно воскреснет для танца. Создавая форму цветка, вилисы встали и замерли у свежей могилы Жизель. Каждая из них исполняет свою роль, и постановщик сознательно делает эту сцену изумительно изобразительной. Словно из-под кисти художника вырисовывается романтический пейзаж. Вилисы расступились, и наконец-то среди них под вуалью появилась сама Жизель. Подчиняясь чарам Мирты, воскреснувшая для танца девушка делает неуверенные шаги, медленно выходит на центр сцены и, следуя мелодии скрипки, опускается в глубокий холодный реверанс.

Мирта резко поднимает руку вверх, оркестр начинает играть очень быстро, и Жизель, как механически заведённый волчок, в утончённой позе арабеска кружится вокруг себя. С этого момента Жизель – вилиса. Теперь она не весёлая и беззаботно танцующая девушка, а призрак, тень.