Билет на Марс

Хороший инструмент нивелир, а вот теодолит сыграл с Юлькой плохую штуку, ославил перед дядей Ваней.

Когда вся учеба с инструментами была закончена, а рабочие прорубили в чаще небольшие просеки — визирки, дядя Ваня сказал:

— Ну, мушкетеры, проложим первый ход от репера до шурфа номер семь. Ты, Юлий, с виду поздоровей, возьми ящик с теодолитом, а ты, Гена, — вешки и мерную ленту со шпильками.

Польщенный оказанным доверием, а главное признанием несуществующей силы, Юлька вразвалку, как ходят знаменитые борцы, подошел к зеленому ящику и, взяв его за кожаные ремни, поднял и пристроил на спину.

Сгоряча Юлька бодро зашагал впереди всех. Но как только прошли метров триста, Юлька почувствовал, что ремни ужасно режут плечи, ящик тянет назад и вот-вот опрокинет его. Он наклонился вперед, но ящик, как живой, стал толкать в спину. Юлька задыхался, он чувствовал, что ноги его подгибаются, словно кости размякли и стали резиновыми. По вискам, широкому лбу потекли капли пота и, не задерживаясь на тоненьких золотистых бровях-шнурочках, застилали глаза.

Дядя Ваня сказал:

— Погоди, Юлий, отдохни! Теперь ты, Гена, попробуй…

А с Гешей ящик сдружился: он не толкал в спину, не выжимал из него пот, хотя Геша и таскал ящик всю смену. В конце дня дядя Ваня, когда они пришли, как он выразился, «с поля», хотя бродили по лесу, в горах, сказал Юльке:

— С виду ты парень что надо, а вот на деле хлипкий!

Вечером, когда сложили инструменты в палатку и расположились возле костра, где дядя Ваня уже готовил обед, ребята почувствовали, до чего они устали. Не было никакого желания говорить, двигаться: болела спина, а руки казались чужими. Так и тянуло прилечь и, закрыв глаза, лежать, ни о чем не думая.

Дядя Ваня посочувствовал ребятам:

— Пройдет, мушкетеры! С непривычки это. Скоро притретесь к делу!

Так начались будни.

Юлька вырабатывает характер

Нужно признаться по-честному, что спустя три дня у Юльки возникло страстное желание бросить работу в экспедиции. Уж очень с непривычки было тяжело ему, да и надоели ранние подъемы. Но, вспомнив отца, Гешку, Юлька пересилил себя. Гешка обязательно бы рассердился и сказал: «Эх ты, хлипачок! А еще другом называешься!» А отец наверняка усмехнулся бы и заключил коротко: «Выгнали лодыря! Я так и говорил…»

Но проходили дни за днями, и ребята, как сказал дядя Ваня, въелись в работу. По утрам Юлька вставал уже сам. Он заметно похудел, загорел. Работа пошла Юльке впрок: мускулы окрепли и он теперь легко поднимал ящик с теодолитом и мог, не снимая ремней с плеч, совершать длительные переходы.

А когда работа стала не в тягость — она увлекла его. Было приятно сознавать, что все сделанное тобой нужно стране. Вот закончат они поисковую разведку, придут буровики, проходчики, пробьют шурфы, поставят буровые вышки и тщательно разведают месторождение. За ними нагрянут шахтостроители, пророют в горе норы-штольни, построят обогатительную фабрику, и титановая руда попадет в электропечи, чтобы, выйдя из них огненной струей, превратиться в легкий и прочный металл. И вот, когда по радио сообщат, что очередная ракета оторвалась от Земли и ушла навстречу Марсу, он, Юлька, может гордо и твердо сказать: «Завидуйте, я тоже участвовал в запуске!»

Было ребятам приятно и то, что в поисковой партии к ним, малолеткам, взрослые относились как равные к равным.

Когда наступила самая тяжелая часть их работы — нивелировка трассы, проложенной от репера к шурфам и штольням, — ребята, уже втянувшиеся в работу, выполняли ее легко.

Утро. Дядя Ваня устанавливает инструмент между пикетами — маленькими колышками, вбитыми через сто метров. Гешка с рейкой — узкой, длинной доской, на которой нарисованы вперемежку черно-красные квадратики и цифры вверх ногами, — встает на нижний пикет.

Дядя Ваня, покрутив рубчатые винты, повертывает трубу влево, потом вправо, нажимает носком сапога на упор штатива. Еще раз трогает винты. Движения его быстры и точны. Он знает все недостатки своего инструмента, его капризы и разговаривает с пузырьком уровня, как с живым существом:

— Опять спрятался? Не хочешь в центр? Сейчас, сейчас… Ага, появился!

Дядя Ваня сначала прицеливается поверх трубы, затем прищуривает левый глаз, отчего левая щека его поднимается вверх, а короткая бородка скашивается вбок.

— Мушкетеры! — кричит он. — Качай!

Гешка выпрямляется — рейка должна стоять строго прямо. А затем медленно покачивает ее: от себя, к себе. Это для того, чтобы геодезист мог взять более точный отсчет. Записав полученный отсчет в книжке, он поворачивает трубу к Юльке и его заставляет качать рейку. Смешной этот дядя Ваня: во время работы он насвистывает или, что-то вспомнив, смеется на весь лес. На шее его болтается на веревочке химический карандаш — это чтобы не потерять его.

Закончив отсчитывать, они переходят на другое место, так называемую станцию.

Здесь уже отсчет берут сначала у Юлия, а потом у Гешки. И так станция за станцией, все дальше и дальше от репера.