Билет на один день детства

И быстро пошла по тротуару, а я поплелся следом. Да, дурак! Умные, в такие передряги не попадают. Вот и урок мне на будущее - не знаешь, не влезай - убьёт.

Так, где загадать желание, чтоб обратно вернуться? Вопрос вопросов. Ой! Я опять встал от пришедшей мысли - а как я попал сюда, только своим сознанием? Может, я сплю? Ущипнул себя. Больно, значит, не сплю. А моё тело, то, что осталось там, в будущем? Вылетело по ту сторону плотины, и пребывает в коме? Или я там уже мертв? Мля! Закатают там меня в цинк и отправят по адресу.

Настроение упало к нулю. В раздумьях я добрел до школы. На входе меня опять толкнули в спину, да так, что я пробежал метра три. Сзади заржали. Резко развернулся и в дверном проходе я увидел троих. Девятиклассники. Я сразу вспомнил их имена.

Одного зовут Макс Громин, по кличке “Громила”, и кличка под стать его огромной, не по годам развитой фигуре. Ума у него было не много, учился только-только, с горем пополам вытягивая все предметы на тройку, и то, учителя тянули из-за его отца, который был какой-то шишкой в горуправлении. Его по-тихому называли “Громозекой”, от чего он бесился и всегда избивал неосторожно его так назвавших.

Второй был Игорек Вершинин. Тощая каланча, баскетбольного роста. И кличка подходит - “Вершина”, но втихомолку его все называли - “Пик коммунизма”. Умом и учебой не очень обогнавший “Громозеку”. Он косил под блатного, всегда в разговоре используя словечки из воровского жаргона.

Третий, Славка Тощев, полная противоположность фамилии. Во входные двери школы только-только проходила его тучная фигура. В школе его прозвали “Толща”, от чего он тоже сильно злился. Но поймать никого не мог, потому что двигался медленно, как тяжелый танк.

Все трое учебой не блистали. Объединяло их одно - хулиганство и унижение слабейших, постоянное издевательство над младшими. Если у кого были деньги, то они перекочевывали им в карманы. Я вспомнил, что они, закончив школу, что-то там совершили, и все трое пошли по этапу, начав длинный путь в исправительных зонах.

Громила наставил на меня палец:

- С тебя, связок, рупь штрафа, за то, что мне путь загородил. - Все трое опять заржали, комментируя мою искаженную фамилию. Я начал закипать. Помнится, вся эта компания, иногда меня зажимала, отбирая деньги и наставляя синяки. Сквозь зубы прошипел:

- А не подавишься, Громозяка?

Смех стих, и вместе с ним вокруг установилась тишина. Школа, как будто замерла. Громин побагровел и медленно приближаясь ко мне, заикаясь от возмущения, начал выплевывать ругательства:

- Ты, б…ь, связка х…а, о…л, б…ь, совсем? В тыкву, б…ь, давно не получал? - Он замахнулся, чтоб покарать наглеца и, под пристальным взглядом завуча, вышедшего из кабинета, посмотреть на причину внезапно установившейся тишины, медленно опустил руку на моё плечо. Криво улыбнулся и, воняя нечищеными зубами, ласково прошептал:

- После школы, в беседке сквера, я буду ждать тебя с червонцем отступных. За слова ответ держать будешь, понял? У…к.

Увидев, что завуч вернулась в кабинет, больно сжал мне плечо. Я прошипел в ответ:

- Усрёшься, тупица. - Правой рукой схватил его за мизинец и, отогув его от плеча, крутанул в обратную сторону. Громила взвизгнул и присел. В зашумевшей было школе опять остановилась жизнь. Все вокруг стояли столбом и глазели на небывалое зрелище. Вершина и Толща вдруг сорвались с места и кинулись спасать своего дружка. Резко сместился в сторону, отчего Громин взвизгнул опять. Я поднырнул под руку Вершины и резко дернул Громина на себя. Тот всхлипнул от боли и грохнулся под ноги Вершинину. Тощев, не успев остановится, по всем законам физики увенчал кучу малу сверху. Громин в самом низу даже крякнул, так как Тощев весил гораздо больше ста килограмм. Я картинно отряхнул руки и подошел к вывешенному расписанию уроков. Рядом со мной, вдруг оказался Олег Савин.

- Ну, ты, Серёга, даёшь. Он же тебя убьёт.

В спину мне зашипел Громин:

- Ты труп, Вяз. Я тебя на перо посажу, падла.

О! Я уже Вяз, а не связок.

- От падали слышу…

Савин схватил меня за руку и потащил прочь. Поднимаясь на второй этаж, и по-прежнему держа меня за рукав, он, почему-то шепотом мне говорил:

- У тебя что, крыша поехала? Ты чего с ними связался?

Я стряхнул его руку с рукава и ответил:

- Я не потерплю такого над собой. А этих придурков я не боюсь. После школы пойду и разберусь с ними как надо.

Олег засопел и буркнул:

- Крыша съехала, и жить надоело? А, поступай, как знаешь, камикадзе. Только я с тобой пойду, ладно?

- Хорошо, дружище! - И я шутливо толкнул его в плечо. - А что у нас первым уроком.

- Инглиш.

О-кей, инглиш, так инглиш.

В классе царил гомон, который сразу стих, как только я и Савин зашли в класс. Олег подмигнул мне и прошептал:

- Новости летят впереди героя.

Почти восемьдесят глаз смотрели на меня с любопытством и сожалением. Ну-ну, смотрите.

Как я помнил, мы с Савиным сидели всегда на “Камчатке” - дальней парте у окон. Прошли между парт. Вслед нам зашушукались. Наверно обсуждают происшедшее.