Билет на планету Транай

— И что же, я по-прежнему вправе претендовать на должность верховного президента?

— Разумеется, она твоя, и без всяких оговорок. От тебя требуется лишь согласие.

Гудмен крепко задумался. В самом ли деле он хочет занять президентский пост? Спору нет, кто-то должен управлять государством, защищать граждан. Совершенно необходимо провести пару-тройку реформ в этом утопическом приюте для сумасшедших.

— Да я бы не прочь… — сказал Гудмен.

С грохотом распахнулась дверь, и в кабинет влетел верховный президент Борг:

— Ура! Какое счастье! Вы можете хоть сегодня же переселиться в Национальный дворец. Я за неделю соберу вещички, а вы тем временем примете окончательное решение.

— Наверное, мне нужно пройти какую-то процедуру…

— Обойдемся без процедур! — даже вспотев от возбуждения, пообещал Борг. — Никакой бюрократии. Пост сдал, пост принял. Я вам вручу президентскую печать — и поминай как звали.

Гудмен взглянул на Мелита. Круглое лицо министра по делам иммиграции не отражало никаких чувств.

— Ладно, — сказал Марвин.

Борг схватил президентскую печать, чтобы снять ее с шеи…

Взрыв был внезапным и сильным.

Парализованный ужасом Гудмен таращился на изувеченную, залитую кровью голову Борга. Верховный президент еще немножко постоял шатаясь, а затем повалился на пол.

Мелит снял пиджак и накинул мертвецу на голову. Пятясь, Марвин добрался до кресла и рухнул в него. Он сидел с открытым ртом, но не мог произнести ни слова.

— Жаль беднягу, — вздохнул Мелит. — До конца его срока оставалось всего ничего. А ведь я предупреждал насчет строительства нового космопорта. Говорил, что граждане не одобрят. Но он все спорил: два космопорта лучше, чем один, и люди не смогут с этим не согласиться. Теперь уже ясно, что старик ошибался.

— Вы хотите сказать… в смысле… как… что…

— Все члены правительства, — пустился в объяснения министр, — имеют при себе личный жетон, содержащий определенное количество тессиума, — вы, наверное, слышали об этой взрывчатке. Она детонирует по радиосигналу из Гражданской кабинки, куда имеет доступ любой транаец, имеющий что-нибудь против деятельности высшего руководства. — И Мелит с грустью добавил: — Вот и несчастный Борг получил в конце концов свою черную метку.

— И вы позволяете людям протестовать против деятельности властей, взрывая чиновников? — сиплым от шока голосом проговорил Гудмен.

— А по-другому никак, — развел руками Мелит. — Это называется система сдержек и противовесов. Мы держим общество в своих руках, но и сами находимся в руках общества.

— Вот, стало быть, почему он так спешил в отставку… Но как же случилось, что никто не предупредил меня?

— А ты и не спрашивал, — ответил Мелит, и Марвину послышалась насмешка в его голосе. — Ну-ну, успокойся, зря ты так испугался. Убийство политического деятеля — обычное явление на любой планете, при любой власти. Мы подошли к решению проблемы конструктивно и позаботились о том, чтобы простой человек никогда не терял связи с правительством, а правительство не пыталось обрести диктаторские полномочия. Зайти в Гражданскую кабинку у нас может каждый, но ты удивишься, узнав, как редко это случается. Конечно, рано или поздно найдется горячая голова…

Гудмен встал и, не глядя на труп Борга, направился к выходу.

— Ты все еще хочешь стать президентом? — спросил Мелит.

— Нет!

— Вот всегда так с вами, землянами, — печально заключил Марвин. — Соглашаетесь принять ответственность, только если она не связана с риском. Такое представление о роли правителя мне не кажется верным.

— Возможно, вы правы, — ответил Гудмен. — А я все-таки рад, что своевременно узнал правду. — И он поспешил домой.

Когда Марвин переступал порог, его чувства пребывали в полнейшей сумятице. Что же такое на самом деле Транай — утопия или дурдом размером с планету? А может, разница между этими вещами ничтожна? Впервые на своем веку Гудмен усомнился в том, что обретение утопии — благо для человечества. Что лучше: стремиться к совершенству или обладать им? Иметь идеалы или жить идеалами? Если даже правосудие — заблуждение, то что же выходит, заблуждения лучше правды?

Вот такие грустные и путаные мысли обуревали Марвина, когда он вошел к себе в дом и увидел жену в объятиях другого мужчины.

Сцена имела потрясающую четкость и разворачивалась с пугающей медлительностью. Целую вечность Жанна вставала, оправляла на себе растрепанную одежду и с раскрытым в изумлении ртом смотрела на Марвина. Высокий смазливый парень, которого Гудмен видел впервые в жизни, от неожиданности как будто утратил дар речи. Он делал мелкие бессмысленные жесты, отряхивал лацканы пиджака, одергивал рукава.

А потом он смущенно улыбнулся.

— И как это понимать? — спросил Гудмен.

Не самая сильная фраза для такой ситуации. Но все же она возымела действие. Жанна разрыдалась.

— Какое ужасное недоразумение, — залепетал незнакомец. — Мы были уверены, что вы придете домой гораздо позже. Представляю, как вам неприятно, и очень сочувствую…

Вот уж чего не ожидал Гудмен, так это слов утешения от любовника своей жены. Не отвечая незнакомцу, он в упор смотрел на плачущую Жанну.