Билет на погост

— В самом деле? А я-то решила, что задумала нечто гениальное.

— Не думаю, что это нам могло бы сильно помочь. У меня складывается впечатление, что в этом деле невозможно найти никаких важных доказательств, которые могли бы пролить свет на всю картину преступлений Мотли. Сама мысль о расследовании кажется мне теперь совершенно бессмысленной: можно охотиться за все новыми и новыми уликами до бесконечности, а он тем временем будет творить то же самое, что сделал прошлой ночью.

— Что произошло? Он не рассказал мне никаких подробностей, так что особого смысла в записи действительно не было. Я только поняла, что он опять убил кого-то.

— Ну так ты не ошиблась.

— Он еще посоветовал мне почитать газеты, но у меня нет ни одной. Обежала все киоски, но не нашла — может, я просто не заметила в спешке? Так что случилось?

Я вкратце рассказал ей о трагедии и, когда назвал имя жертвы, Элейн понимающе вздохнула.

— Нет, Элизабет не приходилась мне родственницей, — успокоил я ее. — Я был единственным ребенком в семье, и у моего отца не было братьев, так что у меня нет близких родственников по фамилии Скаддер.

— А у дедушки твоего братья были?

— У дедушки?! Понятия не имею; может, и были. Он умер еще до моего рождения, а ни о каких двоюродных дядях по фамилии Скаддер я и слыхом не слыхивал. В принципе род Скаддеров происходит из Англии — так по крайней мере мне рассказывали в детстве. Мне почти неизвестна эта ветвь нашего семейства.

— Но вы с Элизабет вполне могли бы оказаться родственниками, просто очень дальними.

— Дальними — возможно. Думаю даже, что все Скаддеры в конечном счете — родственники. Хотя кто знает — может, кто-то из ее или моих предков в свое время фамилию сменил.

— Больше того — все мы потомки Адама и Евы.

— Да, все мы в конечном счете дети Господа. Спасибо, что напомнила, самое время.

— Прости. Возможно, я к этому так отнеслась потому, что не я оказалась следующей жертвой. Кроме того, все это настолько ужасно, что лучше всерьез и не думать. Должно быть, он решил, что это твоя близкая родственница.

— Может быть, — согласился я. — А может, и нет. Не забывай — каким бы коварным, хитрым и изобретательным он ни был, это всего лишь псих. Обычный псих.

* * *

Открытый телефонный справочник по-прежнему лежал на кровати. Я проглядывал длинный список ни в чем не повинных людей, которые, на свое несчастье, оказались моими однофамильцами. Возможно, мне следовало позвонить им, чтобы предупредить. «Смени-ка ты лучше имя, — сказал бы я им, — или смирись с обстоятельствами».

Что же он собирается делать теперь — неужели методично отправлять на тот свет всех Скаддеров Манхэттена? А затем переключится на остальные районы Нью-Йорка, а затем — на предместья...

Конечно, если он убьет много однофамильцев, рано или поздно какой-нибудь особо толковый полицейский заинтересуется этим странным фактом. На одной из страниц я наткнулся на акционерное общество «Скаддер-груп»; если он решит истреблять и его членов, ему немало придется поколесить по всей стране.

Вздохнув, я закрыл справочник. Всех Скаддеров обзвонить я, конечно, не мог — но, может, следовало все же позвонить Деркину? Это был явно не его случай, убийство произошло в пределах другого полицейского округа, но он мог догадаться, чьих рук это дело. Убийство Элизабет Скаддер наверняка наделает много шуму — оно было необычно жестоким и кровавым, сопровождалось сексуальным насилием, а жертва была молодой, белой, занимала высокое положение в обществе и была к тому же фотогеничной.

И что пользы, если я даже и намекну ему об этом? Убийство Элизабет уже никто не сможет представить как самоубийство или результат домашней ссоры. Прекрасно оснащенные бригады криминалистов наверняка уже обследовали всю ее квартиру, и все вещественные доказательства уже фигурируют в деле. Если он оставил отпечатки пальцев, их, конечно же, найдут и сразу установят владельца. А сперма? А кусочки кожи под ногтями? И тест ДНК?

Конечно, это не так убедительно, как отпечатки пальцев, — те можно сразу сравнить с хранящимися в компьютере данными; в случае же с образцами ДНК нужен подозреваемый. Если он оставил сперму или кусочки кожной ткани, тогда экспертам необходима подсказка, а надеть после этого веревку ему на шею — это уже дело техники.

Вообще-то в стране уже давно перестали вешать убийц. Их даже перестали сажать на электрический стул — вместо этого они получают огромные сроки заключения, иногда — пожизненные. А затем частенько бывает, что пожизненное заключение превращается в семь лет или даже в меньший срок; правда, Мотли наверняка придется посидеть подольше. В первый раз он получил десять лет, а отсидел двенадцать; на этот раз его наверняка сгноят за решеткой.