Билет в никуда

– Для нас это кульминация, наивысшее достижение в жизни, и мы подписались на участие в экспедиции, сознавая, что она может стать для нас концом, так или иначе. Мы здесь потому, что уверены: дело того сто́ит, несмотря на то, что гибель подстерегает нас на Марсе в самых разных обличьях. Но ты, по-моему, не испытываешь такого же энтузиазма, и, наверное, я просто пытаюсь понять, что ты надеешься получить от всего этого.

Черт возьми, его должны были просто убить и запустить прямиком к Солнцу. Но теперь, может быть, и это под большим вопросом, он останется жив и вернется домой.

– Леланд, вернемся к этому разговору, когда вы пробудете здесь девять месяцев.

– Справедливое замечание. Ну, не знаю, сколько тебе платят, но, надеюсь, достаточно.

Фрэнк поднял свежую систему жизнеобеспечения и закрепил ее на место. Надежда выжать что-нибудь из «Ксеносистем» теперь казалась несбыточной мечтой. Впрочем, быть может, ситуация снова изменится, и он в кои-то веки окажется на коне.

– Я готов.

Юнь принесла аккумуляторы, следом подошел Джим.

– Леланд, успокой меня, скажи, что ты помнишь, как собирается сейсмограф.

– Прекрасно помню.

– Мы с Юнь возьмем на себя точку на этом склоне вулкана. Если бы вы с Лансом сгоняли на багги на юг и на запад… Встречаемся здесь… скажем, через четыре часа, как?

На юг. Ну зачем обязательно нужно ехать на юг? И почему именно с Леландом? Определенно, это лучше, чем с Джимом, но и Юнь была бы отличной спутницей. Фрэнк понимал ее, понимал то, что ею движет, и она не задавала вопросы личного характера и не дурачилась.

– А как насчет того, что случилось с седьмой метеостанцией? – сказал Фрэнк. – Разве нам не следует избегать этого района?

– Разумеется. Но если ты взглянешь на карту, намеченные точки южнее и западнее. Ту точку, где стояла седьмая станция, мы обходим стороной – не подходим ближе чем на пятьсот ярдов. Я по-прежнему считаю, что имело место обрушение поверхностного слоя, вызванное вторичной кальдерой.

Фрэнк был там, на том самом месте, два дня назад. Никаких следов нового кратера не было, и он это знал, хотя и не заострял на этом внимания. Фрэнк по-прежнему был убежден, что за исчезновением метеостанции стояла М-2.

– А что если вся местность там в сплошных подземных пустотах?

– Вот это мы и стараемся выяснить. Съездить туда нужно всего один раз. В прошлый раз нам просто не повезло. И сейчас с тобой будет напарник. Леланд тебя подстрахует, правда, Леланд?

– Сказать по правде, я разделяю беспокойство Ланса. Но геолог у нас ты. Ты не попросила бы нас пойти на такой риск, на какой не пошла бы сама.

Вставив свежую систему жизнеобеспечения в свой скафандр, Леланд открыл заднюю крышку.

– Все будет хорошо, – сказал Джим. – Как только мы полностью развернем сеть, мы объедем весь район с сейсмическим ударным источником. Наверное, где-нибудь на следующей неделе.

– Ладно. – Похоже, остальные знали, что такое сейсмический ударный источник. В настоящий момент Фрэнк не имел ничего против собственной неосведомленности. – Тогда трогаемся. Возвращаемся через четыре часа. То есть, – он сверился с часами модуля, – в десять минут четвертого.

– В пятнадцать десять. Понял.

Они по одному вышли наружу через шлюзовую камеру, вынося аккумуляторы. Фрэнк и Леланд загрузили свою часть в прицеп, а Джим и Юнь составили аккумуляторы у трапа. Они разделили между собой оборудование, и Фрэнк изучил карту.

– Думаю, нам нужно доехать до самой удаленной точки и оттуда возвращаться назад. В этом случае, если возникнут какие-либо проблемы, у нас будут полные баки.

– Согласен, – сказал Леланд. – Багги поведешь ты?

– Так у меня будет хоть какое-то занятие, – сказал Фрэнк, уже забираясь на водительское место.

Как только Леланд устроился на раме, Фрэнк направился к точке примерно в двух милях ниже по склону Керавнийского купола, курсом сто двадцать градусов. Ему снова пришлось преодолеть полосу завалов – образованных обрушением, якобы поглотившим седьмую метеостанцию, – откуда он выехал на широкий голый склон вулкана. Ничего, кроме застывшей лавы и песка, лишь кое-где разорванных маленькими кратерами и извилистыми бороздами. Видно было на многие мили вокруг, однако в действительности Фрэнк почти ничего не видел. Местность изгибалась во всех направлениях, вверх, вниз и в стороны. Возникало такое ощущение, будто горизонт где-то далеко и в то же время совсем близко. Из всех тех мест на Марсе, где приходилось бывать Фрэнку, это было самым чужим и пустынным.

Здесь можно было запросто «исчезнуть с экранов радаров», как это произошло с седьмой станцией.

Фрэнк старался полностью сосредоточиться на управлении багги. Леланду же хотелось рассказать о своем детстве на берегах Миссисипи в духе Гекльберри Финна, о наводнениях и прорывах дамб, отмечавших медленную вынужденную миграцию его семьи, до тех пор пока даже самые захудалые семейства Юга не перебрались на Север.

Как и следовало ожидать, после похожего на исповедь описания этого загубленного и утопленного уклада жизни Леланд спросил:

– Ну а ты, Ланс? Что определило твой жизненный путь?