Билет в один конец

Шуруп прислушался к себе. Несмотря на жидкую консистенцию, пища оказалась очень сытной, было хорошо и в желудке ощущалась приятная наполненность.

— Нет. Не буду. Наелся.

— Ну, смотри. А то потом поздно будет. Савченко всё сожрёт.

— У меня тело большое, мне много надо, — пробасил боец.

Перед отбоем закрыли и дверь, и решётку, но всё же Василий расписал смены. Группа легла спать и моментально со всех сторон донеслось сопение и всхрапывание. Вымотались за день сильно и уснули, только коснувшись подушки. Только Кузьмин в карауле у двери с завистью поглядывал на отдыхающую группу.

Василия ночью разбудил Савченко, сменивший на посту Кузьмина. В тусклом свете небольшого фонарика лицо здоровяка было мертвенно бледным.

— Что случилось? — тихо спросил Шустов, стараясь не разбудить спящих ребят.

— Ты послушай, командир.

Васька прислушался и тут-же ощутил вибрацию пола. Из-за двери раздавались тяжёлые равномерные шаги. Такое впечатление, что какое-то существо размером не меньше слона ходит в мягких тапочках по торговому залу.

— И давно так?

— Где-то с полчаса. Командир, что это?

— Не знаю и, кажется, даже не хочу узнавать.

— Может, сходим, посмотрим?

— Он в дверь ломился?

— Нет.

— Тогда и не стоит выходить.

Словно услышав разговор, неведомое существо подошло к двери с той стороны, и затихло. Савченко с Василием испуганно замерли, направив на дверь автоматы. Несколько минут ничего не происходило, потом за дверью что-то шумно вздохнуло и так же размеренно, тяжёлым шагом ушло куда-то в глубину зала. Шаги стихли и больше не возобновлялись.

С первыми лучами утреннего солнца Шустов скомандовал «подъём» и, не дав бойцам даже умыться, организовал прочёсывание ЦУМа. Облазили всё здание, заглянули в самые укромные уголки, но так никого и не обнаружили. В дневном свете произошедшее ночью казалось уже не таким страшным и правдоподобным. Тем более, что благополучно проспавшие произошедшее сослуживцы скептически отнеслись к рассказанному, превратив командира и Савченко в предмет беззлобных насмешек. Во время умывания Савченко подошёл к Шурупу.

— На, держи, — протянул он парню одноразовый бритвенный станок. — Сбрей эту свою козлиную бороду.

— Что это?

— Это то, чем мужчины бреются. Вон, видишь, что Кузьмин делает. Давай так же.

— Но борода — это гордость мужчины!

— Кто тебе сказал? Лень вашим мужикам за собой следить, вот и придумали оправдание. Гордость мужчины чистота и здоровье. А борода — это негигиенично. Если ты попал в приличное общество, то соответствуй. И брось эти свои первобытнообщинные замашки.

— Это ты, что ли приличное общество? — засмеялся Кузьмин.

— А что, не видно? Ты, вместо того, чтобы зубы скалить, научил бы бриться пацана.

— Ладно, приличный ты наш. Научу. Иди сюда, Саш, покажу, как это делается.

Науку бритья Шуруп освоил быстро и уже на завтраке сверкал чисто выбритыми щеками. Воздух холодил голые щёки и было как-то непривычно без бороды. Как юбку женскую одел. А с другой стороны в группе ни одного бородатого, а мужики такие, что всё его племя при желании одной левой сделают. Василий сидел над картой и прикидывал дальнейший маршрут. Здание управления полиции находилось недалеко и при хорошем раскладе ближе к обеду они должны уже быть на месте. Только бы всё получилось! Шуруп привычно занял место впереди боевого построения, рядом тенью пристроился Шаман, и группа двинулась в путь. Шли по широкому проспекту вниз, прижимаясь к правой стороне. Где-то впереди в кустарнике шумно дрались шипохвосты, ядовитый плющ потянул к ним свои усики, но, осознав, что не дотягивается, обречённо их опустил. Тихая, спокойная дорога, привычные мелкие пакости, вроде небольшого трамплина, успешно обнаруженного проводником, успокаивали и настраивали на лирический лад. Василий уже совсем было поверил, что до ментовки доберутся без проблем и с опережением графика, когда внезапно Шуруп встрепенулся и заорал не своим голосом: «Вороны!» Опешивший Шустов вскинул голову и действительно увидел вдалеке огромную, чёрную как туча, птичью стаю, явно направляющуюся к ним. Группа не сговариваясь бросилась в здание общественной бани, мимо которой как раз проходили. Миновав вестибюль, проскочили через раздевалку и вломились в помывочную, закрыв дверь прямо перед клювом самой расторопной вороны.

— Все здесь? — спросил Василий. — Никого не забыли.

— Все, — дружно ответили ребята.

— Командир, — давясь от смеха спросил Савченко, — ты специально выбирал, куда спрятаться?

— Ну да, — не понимая в чём подвох, ответил Шустов. — В помывочном зале окон нет. Вот и бежал сюда.

— Так это женское отделение, — под общий хохот продолжил здоровяк. — Мужское правее.

— Я что, голубой, чтобы в мужское идти? — бородатой шуткой отмахнулся Васька, про себя отмечая, что настрой у группы хороший и трудности все переносят достойно.

В бане сидели часа два, после чего Шаман осторожно приоткрыл дверь и вышел наружу. В тишине гулко прокатилась короткая очередь, после чего раздался голос Шамана:

— Кто помылся, выходи строиться!

— А чего стрелял-то? — поинтересовался Васька, выходя в раздевалку.