Билет в один конец (СИ)

Остановившись у знакомого решётчатого забора, высота которого терялась за высокими снежными сугробами, я набрал Марку короткое сообщение с просьбой на несколько минут выйти во двор. Дожидаясь его, я смотрел на горящие окна гостиной сквозь металлические прутья калитки, резной узор которой был покрыт тонкой наледью. Тёплый свет помещения пробивался в зимний сумрак улицы и слабо подсвечивал замеревший в безмолвии сад.

Минуты шли, в тишине морозного вечера из дома отчётливо доносился громкий смех. Марк всё не выходил, но я понимал, что скорее всего он сидел вместе с гостями за праздничным столом и у него не было под рукой телефона. Я уже порядком замёрз и почти не чувствовал пальцев, в которых сжимал перед собой подарочную коробку. В конечном счёте мне ничего не оставалось, кроме как позвонить в дверь и потревожить семейную идиллию.

Стоило мне занести руку над кнопкой звонка, входная дверь распахнулась и на пороге дома показался Марк. На нём была накинута привычная мне плотная зимняя куртка, однако надевать шапку он не стал. И этот человек ещё умудрялся упрекать меня в том, что я слишком легко одевался?

Я улыбнулся и хотел было окрикнуть его, чтобы он открыл ворота, но слова застряли в горле, когда я заметил, что он вышел на крыльцо не один. С некоторой задержкой за ним наружу проскользнула русоволосая незнакомая мне девушка в светлой дублёнке. Улыбка сползла с моего лица.

Я не мог слышать, о чём они говорили, но видел, как девушка убедила Марка застегнуть куртку и накинула на него свой шарф, видимо, тоже считая, что Марк оделся не совсем по погоде. После того, как девушка завязала полоску тёмной ткани на шее моего парня, он поймал её руки и поднёс её пальцы к своим губам.

Моё сердце замерло.

Девушка засмеялась, что-то сказала и смущённо потрепала Марка по голове. В ответ он притянул её к себе и, обняв, поцеловал.

Я почувствовал, как предательски защипало глаза. Слившиеся в поцелуе парень и девушка выглядели так естественно и гармонично, что я, как ни старался, не мог заставить себя отвести от них взгляд. Мне казалось, что продолжать подглядывать было слишком низко, и я даже в какой-то степени чувствовал себя виноватым за то, что стал невольным наблюдателем того, что мне не стоило видеть. Я хотел убежать, но понимал, что не смогу уйти тихо и непременно выдам себя скрипом снега. Поэтому я застыл на месте и, глотая слёзы, смотрел на то, как парочка, уже успев прервать поцелуй, нежно о чём-то шепталась, не выпуская друг друга из объятий.

Когда они, вдоволь наговорившись и надышавшись свежим морозным воздухом, спустя некоторое время вернулись в дом, я ещё долго смотрел на захлопнувшуюся за их спинами дверь. Я не хотел верить в увиденное и, хоть и пытался найти какое-то логичное объяснение подобному поведению Марка, понимал, что едва ли у наблюдаемого эпизода мог быть какой-либо скрытый смысл.

Впоследствии я удалил непрочитанное сообщение и никогда не говорил Марку о том, что приходил в тот вечер к его дому. Сделанный на заказ скетчбук и набор масляных карандашей я подарил ему уже после каникул, когда мы вышли на учёбу, но, казалось, радости от этого ни Марк, ни я сам не испытали. В ответном подарке я получил от него книгу по основам копирайтинга, которую в итоге так и не прочитал до конца, потому что она показалась мне невероятно унылой.

* * *

Марк озадаченно смотрел на меня.

— Почему ты тогда не спросил обо всём этом напрямую?

— Считал, что ты сам сочтёшь нужным рассказать. В тот период ты в принципе начал от меня отдаляться, и я решил, что если ты всё-таки надумаешь уйти к кому-то другому, то соизволишь об этом честно сказать.

Марк придвинулся ближе и, глядя мне прямо в глаза, не без печали в голосе спросил:

— Ты думал, что я встречаюсь с кем-то на стороне?

— Не знаю, что насчёт девушек, но как минимум со своими нудными учебными материалами ты мне точно изменял, — пробурчал я, пытаясь держать себя в руках.

Я не хотел ворошить неприятные моменты прошлого, о которых практически не вспоминал в повседневной жизни. Такое удобное свойство человеческое памяти, как забывание наиболее болезненных жизненных эпизодов, благоволило моей отходчивости. Однако, хоть я всё ещё мог спокойно общаться с Марком, несмотря на нанесённые некогда обиды, я не видел необходимости в том, чтобы обсуждать с ним свои переживания давно минувших дней.

У меня не было никакого стремления продолжать разговор, и я сел, собираясь встать с дивана.

— Нужно убрать торт в холодильник.

— Я понимаю, — Марк приподнялся и удержал меня за руку, не давая сбежать. — Мне жаль, что ты тогда увидел меня с той девушкой.

У меня возникло сильное желание дать ему затрещину.

— Действительно, я бы тоже предпочёл не быть свидетелем той сцены! — я выдернул своё запястье из его руки.