Билет в одну сторону

Боль и жжение тем временем в спине стали стихать. Тетка теплой водой да мягкой материей смыла остатки снадобья, насухо вытерла тело. Достала из корзины другой горшок, развязала нитку и бережно вылила на ладонь темной тягучей жидкости с резким запахом. Размазала жидкость в ладонях, согрела дыханием и бережно стала втирать в спину, начиная от копчика и до самого затылка. «Анна» не ощущала боли или жжения, только холодок. Холод проникал под кожу, потом глубже и растворял остатки боли. Было так приятно, что она задремала. Но и сквозь дрему слышала необычный запах, чувствовала, как оковы падают со спины. Еще немного, и она могла бы взлететь, но тут сон навалился, и она отдалась его власти.

Приснился ей необычный сон. Видится ей дорога, устланная до горизонта белым с золотом ковром. По такой дороге приятно идти. Но она во сне знает, что прекрасный ковер скрывает под собой глубокие и страшные ямы, в которых прячутся невиданные отвратительные звери. Звери ждут, когда она ступит на то место ковра, где скрывается яма. И тогда они набросятся на нее, разорвут на части и сожрут. Можно, конечно, остановиться, не идти по этой дороге, но её неудержимо кто-то тянет: ступи и пройди это путь до конца.

Она решает, как ей обойти ямы. Вдруг кто-то ей во сне шепчет: «Закрой глаза и слушай сердце». Она так и делает. Закрывает глаза и идет. Живот со страху сводит, босые ноги касаются нежного ворса, и сами несут ее в обход ям.

Одним духом не пробежать по дороге, нужно настроиться на долгий путь. Она идет, не останавливаясь, так как знает, что, не пройдя этого пути, не увидит счастья. А за счастьем она готова идти хоть на край земли, тем более что в конце ковровой дороги стоят и ждут Евгений, Маринка и еще какой-то ребенок. Со своего места ей не видно, кто это – мальчик или девочка, но он тоже ее ждет. «Я иду к вам!» – кричит она во сне и просыпается.

Уже проснувшись, «Анна» продолжала ощущать нежное прикосновение ворса ковра, устилавшего в ее сне дорогу к счастью. Но потом поняла, что эти ощущения вызваны руками, массирующими ее ступни. Невидимый массажист мягко, но глубоко надавливал на подошву ноги, разминал, тер, пощипывал. И все это в определенной последовательности. Массаж начинался с середины и кругами шел к краям. Ни один миллиметр подошвы не был обделен вниманием, каждый пальчик и бугорок под ним получали свою долю ласки и заботы.

«Анне» хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше. Она блаженно вздохнула.

– Тс-с-с, – прошептал кто-то рядом, – просыпается. Молчи.

«Анна» узнала голос тетки. Кто был другой, могла только догадываться.

Что за тайны скрывают от неё? Наверное, обсуждали ее падение и странное поведение после. Зря она выдала себя. Проснулась бы и полеживала тихо, как мышка. Впредь надо быть хитрее, из разговоров много полезного можно узнать.

– Как спалось, Анечка? – ласково спросила Варвара Петровна, не прерывая массажа. – Сейчас мы тебе спину вытрем, и ты сможешь встать. Пора тебе размяться. В саду такая прелесть: листья ковром, паутинки летают. Вчера на заре видела, птицы улетают. Грустно сделалось. Ты погуляешь со мной?

– С удовольствием, – хриплым со сна голосом согласилась «Анна». – А боль…

– Не бойся, прежней боли не будет, – перебила ее тетка. – Слабость, может, останется, а боли не будет.

Через час «Анна» была готова к прогулке. Ей помогли одеться, спину закутали огромным шерстяным платком, на ноги натянули мягкие полусапожки на шнурках. Катя заплела ей косы и уложила вокруг головы, а голову покрыли шелковым шарфом.

Втроем вышли из комнаты и медленно стали спускаться по лестнице. «Анна» осторожно трогала каждую ступеньку ногой, прежде чем основательно встать. Горничная шла впереди, готовая в любую минуту подхватить барышню, если та, не дай Бог, оступится. Варвара Петровна бережно поддерживала «Анну» за талию, ободряюще улыбалась и говорила разное, только чтобы отвлечь племянницу от дурных мыслей, связанных, как ей казалось, с самим видом лестницы.

– Что я вижу, – послышался голос. Раскинув руки в стороны, опять стоял внизу и весело скалил зубы Павел. – Если я правильно понял, вы собрались гулять. Но почему мне никто не сказал? Хотели тайком от меня?

«Анна» в который раз поймала себя на том, что любуется братом. Ей все нравилось в нем: шутливая манера разговаривать, его лукавый взгляд ярко-голубых глаз, легкая небрежность в наряде, его открытая улыбка из-под пшеничных усов. Весь его облик вызывал воспоминания о фильмах про красавцев гусаров, кавалергардов, чей «век недолог», лихих гуляк и дебоширов, похитителей женских сердец.

– Идем с нами, Павел, – позвала «Анна», – заодно расскажешь о своей жизни в Петербурге.

Павел слегка смутился.

– О нет, таким молоденьким девицам не следует знать, чем занимаются господа офицеры, когда они не в бою. Это вредит девичьей скромности.

– А ты опусти подробности, расскажи о главном: как тебе служится, с кем тебе дружится…

Тьфу ты, Господи! Своих слов нет, так чуть песню не пропела. Вон как переглянулись, опять не так сказала. Ну да ладно, я головой ударилась, мне простительно.