Билет в забвение

«Все лучше, чем прятаться в своем кабинете».

«Мне нужно проверить эти счета у казначея».

«Боже мой! «воскликнула она. «Неужели безопасность нашей племянницы должна быть на втором месте после сумасбродной математики казначея? Тебя что, не волнует судьба Имоджин?

«Меня это очень волнует, Кассандра, «сказал он, вставая из-за стола, — и я уже был в часовне, чтобы помолиться за ее избавление. Но, с практической точки зрения, все, что было необходимо, вы уже сделали сами. Вы быстро запустили механизм расследования, и я аплодирую вам за это.»

«Кто-то должен был это сделать», — фыркнула она.

«Вы намекаете, что я не смог бы поступить так же?»

«Честно говоря, так и есть».

«Это несправедливо с твоей стороны».

— Неужели? Ты даже не удосужился встретить Имоджин на вокзале.

«Вы с Эммой составили вполне подходящую приветственную компанию».

«Ваше присутствие придало бы этому больше убедительности, и вы смогли бы возразить начальнику станции и машинисту локомотива. В ваше отсутствие мне пришлось заняться ими обоими».

«Я не вижу, чтобы кого-то из них можно было винить», — резонно заметил он. «Если ты нападаешь на них, я им сочувствую. Временами ты бываешь излишне резкой, моя дорогая. Я уже упоминал тебе об этом раньше.»

«Ты опять это делаешь!» — запротестовала она. «Ты беспокоишься о двух простых железнодорожных служащих, а не о своей племяннице. Что, если ее убили или похитили? Что, если Имоджин была изнасилована? Предположим, «продолжала она, повысив голос на целую октаву, — что именно Эмма села в тот поезд, а затем исчезла? Разве это не привлекло бы вашего внимания?»

Ты прекрасно знаешь, что так и было бы, Кассандра. Ты несправедливо наказываешь меня. Я очень беспокоюсь за Имоджин — и за ее горничную, конечно. Это общая беда, и мы должны помнить об этом. Но, понятия не имея, что с ними случилось, я полон решимости не становиться жертвой диких фантазий, которые вы только что перечислили. Позвольте мне закончить, — быстро продолжил он, когда она собиралась заговорить. «Все, что мы можем реально сделать, это наблюдать, молиться и полагаться на доброту нашего Создателя. Ситуация может показаться непонятной, но ей вполне может быть совершенно логичное объяснение.»

«Это явная неправда».

«Мы никогда не должны поддаваться отчаянию».

Она закатила глаза. «Твои слова подталкивают меня к этому в опасной близости.

«Это жестоко и неоправданно, Кассандра».

У нее хватило такта смутиться и даже одними губами произнести извинение. Затем гнев уступил место минутной слабости, и она позволила ему обнять себя в его обычной неуклюжей манере. При всех его недостатках — она перечисляла их много раз — она знала, что вышла замуж за хорошего, честного, добросовестного джентльмена-христианина, преданного науке и своей семье. Когда она отстранилась и посмотрела на него снизу вверх, ее гнев остыл.

«Что будет делать Маркус?» — тихо спросила она.

«Я полагаю, что он позаботится о том, чтобы не сказать ничего такого, что могло бы встревожить вашу сестру, когда ей станет плохо. Во-вторых, он проклянет железнодорожную компанию и пожалеет, что вообще связался с этим предприятием. OWWR подарила ему непрерывную череду потрясений и разочарований, кульминацией которых является то, что теперь, похоже, он потерял свою дочь.»

«Это больше, чем просто потеря ее, Доминик. Их следует привлечь к ответственности».

«Сначала мы должны установить, какое преступление — если таковое было — они совершили. Но, «продолжил он, «возвращаясь к вашему первоначальному вопросу о том, какие действия он предпримет, Маркус сделает то, что он всегда делает в кризисных ситуациях. Он найдет идеального человека, который подольет масла в крайне неспокойную воду.»

В отличие от таксиста, который привез их в Бернхоуп-Мэнор, Колбек отказался устрашаться присутствия аристократии. Он свято верил, что полицейское расследование заслуживает предельного уважения. Поэтому, когда водитель бездумно отвез своих пассажиров к служебному входу, Колбек настоял, чтобы они пошли вместо этого к парадной двери. Это дало детективам возможность оценить дом. Построенный к концу правления Елизаветы Петровны, он был спроектирован человеком, который был очарован роскошным Хардвик холлом в Дербишире. Действительно, поместье было задумано как его уменьшенная версия с теми же смелыми линиями, что и Хардвик, и таким же потрясающим количеством стекла. На фасаде было так много окон, что все здание, казалось, блестело в лучах послеполуденного солнца.