Билет в Зазеркалье

— Кстати, я, конечно, благодарна тебе за полмиллиона евро — сумма приличная. Но, пожалуй, откажусь. А то выходит, как будто ты, по причине угрызений совести, задариваешь меня в преддверии нашего развода. А деньги, даже эти полмиллиона, мне не нужны. Потому что, как ты в курсе, я дама весьма состоятельная.

Она рассмеялась, однако Геннадий не поддержал ее веселья, а резко развернувшись, заметил:

— Мои адвокаты настоятельно не советовали мне делать это самому, считая, что могут взять на себя эту миссию, но я хочу быть с тобой честным, Нинка. Честным во всем!

Инна, не понимая, к чему он клонит, вернулась к бару и налила себе еще коньяка.

— Просто отличный! Тебе плеснуть, Геныч? И вообще, о чем это ты?

Инна, только успевшая позавтракать и перекусившая на скорую руку легким, точнее, очень легким фруктовым салатиком в салоне красоты, вдруг поняла, что от алкоголя у нее уже кружится голова.

Зато начинавшаяся боль в висках прошла.

Вот что значит французский коньяк сорокалетней выдержки!

Выпив и эту порцию, Инна продолжила:

— Что, эти крючкотворы подбивают тебя, чтобы мы вели «войну роз» и перегрызли друг другу глотки при разделе холдинга? Ведь в итоге заработают только они. Помнишь этот фильм с Майклом Дугласом и Кэтлин Тернер, который мы во время нашей первой секс-оргии смотрели подряд раз двадцать? Ну тот, в котором они играли супругов — сначала безумно любящих, а потом столь же яростно ненавидевших друг друга. Там еще адвокат в исполнении Дэнни Де Вито дает совет своему клиенту никогда при разводе не вести войну за дележ имущества. Потому что добром не закончится. Они ведь тогда умерли, и он, и она, упав с люстры…

Инна отчего-то подумала о люстре в бальном зале.

— Фильм я, конечно же, помню, — произнес Геннадий, и голос его был какой-то…

Неживой.

— Как и совет адвоката в исполнении Дэнни Де Вито. Конечно, лучше всегда отдать, даже больше, чем причитается, тем более речь идет о человеке, которого ты раньше любил и с которым провел значительную, возможно даже, большую часть своей жизни. Но ведь так получается не всегда…

Инна, поставив на столик пустой бокал и переборов в себе желание выпить еще коньяку, спросила:

— Геныч, да в чем, собственно, дело? Не понимаю, к чему ты клонишь. Нам делить ничего и не надо. Потому что все, что у меня есть, записано на мое имя — и моим и останется. А что на тебя, останется, естественно, твоим. На большее не претендую, но и меньшим довольствоваться не буду. Впрочем, ты сам понимаешь, что это юридически дохлый номер. Потому что если твои адвокаты затеют войну, желая оттяпать часть моих активов, то я тоже не останусь в долгу — и потребую часть твоего состояния! Сам понимаешь, эти законники, вернее, беззаконники, думают только о себе!

Инна поймала себя на том, что все время говорит, а муж молчит.

— Ты почему молчишь, Геныч? — спросила она, приближаясь, но супруг вдруг резво, даже слишком резво, отошел в сторону, подошел к собственному парадному портрету, нажал тайную кнопку, и портрет отъехал в сторону, обнажая бронированную дверь.

Геннадий, введя многозначный код и идентифицировавшись, приложив ладонь к сканнеру, потянул дверь на себя, та бесшумно распахнулась.

Он зашел в комнату-сейф, а через пару мгновений вышел оттуда с грудой сафьяновых мешочков и бархатных коробочек в руках.

— Это твое, Нинка. Я тебе дарил, и это принадлежит только тебе. Думаю, на миллион баксов, а то и все полтора, потянет.

Он положил драгоценности на письменный стол, а Инна хмыкнула:

— Спасибо, что возвращаешь. Тоже не думаю, что твоя Инна стала бы их носить. Хотя, может, очень даже и стала бы.

Муж, тяжело дыша, отошел в угол кабинета, словно…

Словно боялся к ней приближаться.

Инну разобрал смех.

— Поверь, мне всего пятьдесят исполнилось, от этого в зомби не превращаются. В подавляющем большинстве случаев… Мы что, начинаем делить наше имущество, Геныч?

Геннадий бросился к бару, схватил бокал, кажется, из которого пила Инна, заполнил его до краев коньяком и выпил одним глотком. А потом, повернувшись к ней, произнес:

— Нет, делить мы, конечно же, ничего не будем. Я возвращаю тебе драгоценности. Свои тряпки, многие из которых тоже стоили ого-го, ты, естественно, тоже получишь. Ну, и квартиру в Москве. Не ту, где вы сейчас проживаете, а поскромнее. Ну, и пятьсот тысяч евро. Этого вполне должно хватить.

Инна, прекратив смеяться, почувствовала нарастающую злобу. Такая резкая смена настроений — не самый хороший признак.

Ну да, климакс, что поделать. Полтинник, бывший муж — и молодой любовник.

Лепота!

— Геныч, ты очень благороден! Спасибо, что возвращаешь мне мои лифчики, пеньюары и резиновые сапоги. Все равно на более чем объемную твою Инну они не налезут.

— Инну не трогай! — вспылил муж.

— А ты меня оставь в покое! — воскликнула Инна. — К чему этот разговор? Лети к своей благоверной, к своему единственному сыну — они тебя заждались. А, вот и вертолет садится…