Билет в Зазеркалье

Тимофей быстрым шагом приблизился к ней и деловито спросил:

— Это были похитители?

Ну да, а то прямо не знал!

— Нет, из секретариата Ватикана звонили. Приглашали на внеочередной конклав. — Инна произнесла это таким милым тоном, что Тимофей на мгновение, кажется, поверил.

Или сделал вид, что поверил.

— Детка, я серьезно… Кто это был? Тебе требуется помощь?

«Если и требуется, то точно не от тебя, мой сладкий!»

Инна направилась к Миле Иосифовне, которая опять, словно по команде (а что, точно по команде!), принялась причитать и всхлипывать.

— Идемте к вам. Сделайте свои блинчики. И от чая не откажусь.

Пропустив «сладкую парочку» вперед, Инна пошла рядом с Олесей.

— Инна Евгеньевна, вы уверены, что это правильное решение? — тихо спросила девушка. — Может, подключить полицию? У вас наверняка есть высокопоставленные контакты в силовых структурах…

Инна ничего не ответила. Олеся была хорошей девочкой, однако ничем помочь не могла.

Но сейчас главное, чтобы предатели не вставляли ей палки в колеса.

Поэтому, оказавшись на кухне у Милы Иосифовны, Инна позволила напоить себя чаем, а затем, наблюдая за тем, как хозяйка, перебрасываясь пустыми фразочками с Тимофеем, который пребывал в подозрительно хорошем настроении (точнее, конечно же, в заслуженно хорошем!), стащила с кухонного стола ключи от автомобиля, которые оставил там этот предатель, и вышла в коридор, притворив за собой дверь.

Схватив все ключи, которые висели на щитке в прихожей, Инна тихо, чтобы никто не слышал, что она покидает квартиру, вышла в общий коридор, затворила за собой дверь и, вставив в замок с обратной стороны ключи, заперла тех, кто находился в квартире.

Насколько она могла судить, иных ключей, кроме тех, что она взяла с собой, у Милы от квартиры не было. Так что пусть посидят, блинчиками закусят.

Или, если надоест, прыгают с четырнадцатого этажа.

Инна села в автомобиль Тимофея, на заднем сиденье которого находились коробки с копиями украденных у нее документов, и вырулила со двора.

Оставлять Олесю на съедение этим монстрам, конечно же, было опасно, но она надеялась, что предатели не причинят девушке никакого вреда.

В конце концов, иного выхода у нее не оставалось.

Часы показывали начало седьмого, и Инна бесцельно ездила по Москве, понимая, что ее встреча назначена на десять.

Значит, прибудет минута в минуту — ведь речь шла о жизни ее сына.

К подмосковному дворцу она подъехала, когда уже начало темнеть. Инна отметила, что ворота, обычно закрытые, на этот раз были нараспашку. Взглянула на часы — 21:58.

Что же, опаздывать было не в ее привычке. Как, впрочем, и приходить раньше.

Выйдя из автомобиля, Инна обернулась. Странно, но в загородном особняке всегда кипела жизнь, а теперь он был какой-то…

Вымерший.

Инна прошествовала к центральному входу, толкнула дверь — та легко открылась. Инна вступила в безлюдный холл, отметила, что до сих пор висят увядшие цветочные гирлянды.

Все, что осталось от празднования ее юбилея. Точнее, все, что осталось от ее совместной жизни с Генычем.

Тлен, прах да гниль.

— Я приехала! — крикнула Инна, доставая мобильный, на который ей за прошедшие часы множество раз звонил и писал Тимофей, но она упорно игнорировала.

Инна надеялась, что ей снова позвонит человек Геныча, но звонка с неопределенного номера не было.

Впрочем, она сделала то, что от нее требовалось.

— Я приехала! — повторила Инна громче, но только эхо было ей ответом. Создавалось впечатление, что гигантский особняк был абсолютно пуст.

Инне вдруг сделалось жутко — что здесь происходит? Ее не покидало ощущение того, что этот столь нелюбимый ей дворец служил декорацией для какой-то кошмарной пьесы.

В которой исполняла главную роль она сама.

Инна взялась за перила, желая подняться наверх, потому что понятия не имела, где ей искать Геныча или его эмиссаров, но ее внимание привлекли настежь раскрытые двери бального зала.

Инна от лестницы проследовала туда и, еще до того, как переступила порог, поняла, что на драгоценном паркете, прямо под огромной хрустальной люстрой, в самом центре бального зала лежит, распластав руки, человек.

Слыша свои собственные шаги, гулко разносившиеся по пустому бальному залу, Инна осторожно приблизилась к тому, кто лежал под хрустальной люстрой. Сначала она не поняла, что за темная тень была сбоку от этого недвижимого тела, а потом до нее вдруг дошло — это лужа крови.

Потому что человек, который распластался на полу, был мертв: ему выстрелом разворотило всю грудь.

Инна, замерев, взглянула в лицо мертвеца.

Это был ее муж Геннадий.

Не веря, что Геныч мертв, Инна присела около него. А что, если это розыгрыш? Манекен? Театральное представление?

Дотронувшись до тела, Инна ощутила, что оно еще теплое. Это был не манекен, а живой человек. То есть теперь, конечно же, мертвый.

Ее мертвый супруг.