Билл, герой Галактики (Сборник американской фантастики)

Потом Роканнон сел на крылатого, чтобы поехать на нем не взлетая. Тот, продолжая лежать на животе, долго не поднимался. Наконец, протестующе подвывая, крылатый встал и невыносимо медленным шагом пошел туда, куда направил его Роканнон — на север. Хотя и с трудом, но теперь они с крылатым могли разглядеть вокруг поля и холмы, селения, брошенные жителями, и вековые деревья, но взлетел крылатый, лишь когда на восточных холмах забелел восход. Взмыв наконец, крылатый нашел высоту, где дул попутный для него ветер, и поплыл по воздуху в светлых лучах зари. Время от времени Роканнон оглядывался. Все позади дышало миром, на западе вилось заполненное туманом русло пересохшей реки. Роканнон «прислушался» — и ощутил мысли, действия, грезы своих врагов; там ничего не изменилось.

Что ж, он сделал все, что мог. В конце концов, он не всемогущ. Одному человеку не под силу справиться с начавшим войну народом. Измученный всем, что было, подавленный поражением, он летел к Брейгне, единственному месту, где его приютят. Гадать, почему Союз Всех Планет так долго не атакует, было бесполезно. Не атакует — и все, важен только сам этот факт. Решили, наверно, что его послание — просто-напросто ловушка. Возможно и другое: он неправильно запомнил координаты, а всего лишь одна неправильная цифра уже могла низвергнуть сообщение в бездну вне времени и пространства. Ради того, чтобы это сообщение было отправлено, умерли Рахо, Иот, Могиен, а оно не дошло по назначению. И он теперь до конца своей жизни изгнанник, чужак на чужой для него планете.

Это последнее, в конце концов, несущественно. Ведь он один человек, всего-навсего. А судьба одного человека не имеет значения.

«Если она не имеет значения, то что имеет?»

Эти слова, которые он запомнил, всегда жгли его память. Он оглянулся, словно отводя взгляд от всплывшего в памяти лица Могиена, и с воплем загородил глаза искалеченной рукой, закрылся от беззвучно выросшего до самого неба на равнинах у него за спиной ослепительно белого цвета дерева.

Повергнутый в ужас ревом и силой налетевшего ветра, крылатый Роканнона, издав вопль, метнулся вперед, потом упал вниз. Роканнон, сбросив державшие его в седле ремни, повалился ничком на грунт и прикрыл голову руками. Но отгородиться он не смог — отгородиться не от света, а от ослепившей тьмы, от сопереживания гибели одновременно, в одно и то же мгновенье, тысячи человек. Миг бесконечной смерти. А потом — молчание.

Он поднял голову и услышал — молчание.

Эпилог

Спустившись перед самым закатом во дворе Брейгны, Роканнон слез с седла и остался стоять возле крылатого, измученный, с седой поникшей головой. Его окружили все жившие в замке золотоволосые и стали расспрашивать, что за огромный огонь вспыхнул на юге, правду ли говорят скороходы с равнин, будто Чужие все уничтожены. Почему-то они были уверены, что он знает. Он стал искать глазами Ганье. Когда он увидел наконец ее лицо, дар речи к нему вернулся, и он, запинаясь, заговорил;

— Враги уничтожены. Больше они здесь не появятся. Твой Повелитель Ганхинг отмщен. Как и мой Повелитель Могиен. Как и твои братья, Яхан; и как народ Кьо; и как мои товарищи. Враги все мертвы.

Они расступились, давая ему дорогу, и он вошел в замок.

В один из вечеров через несколько дней после этого, в ясные синие сумерки, какие бывают после грозы с ливнем, он прогуливался вместе с Ганье по мокрой от недавно прошедшего дождя террасе башни. Ганье спросила, собирается ли он покинуть Брейгну.

После долгого молчания он ответил:

— Не знаю. Яхан, по-моему, хочет вернуться на север, в Халлан. Несколько ваших юношей тоже хотели бы отправиться туда морем. И Повелительница Халлана ждет, конечно, вестей о сыне… Но Халлан не мой родной дом. У меня нет дома на вашей планете. Я не вашего племени.

Кое-что она уже о нем знала, поэтому спросила:

— А твои соплеменники не появятся, чтобы тебя разыскать?

Он окинул взглядом расстилавшуюся внизу прекрасную страну; далеко на юге блестела в летних предзакатных сумерках река.

— Может, и появятся, — ответил он. — Через восемь лет. Смерть они умеют посылать сразу, зато жизнь передвигается много медленней… Кто теперь мои соплеменники? Ведь я не тот, кем был раньше. Я изменился; мне довелось пить из родника в горах. И я не хочу больше слышать голоса врагов.

Молча они прошли семь шагов до парапета; потом Ганье, подняв глаза к синим, туманным, высящимся неприступной крепостью горам, сказала:

— Останься с нами.

Роканнон помолчал, потом ответил:

— Останусь. На некоторое время.

Но оказалось, что на всю оставшуюся ему жизнь. Когда прибыли корабли Союза Всех Планет и Яхан привел искавшую Роканнона экспедицию на юг, в Брейгну, Роканнон был уже мертв. Народ Брейгны оплакивал своего Повелителя, и тех, кто разыскивал Роканнона, встретила его вдова, высокая, золотоволосая, с большим, сияющим, оправленным в золото синим драгоценным камнем на груди. И Роканнон так и не узнал, что Союз назвал эту планету его именем.

Повести и рассказы