Бинти

Медуза надолго замолчала, а я просто сидела и смотрела на нее. Просто смотрела. Она двигалась так, словно у нее была передняя и задняя часть. И хотя она казалась полностью прозрачной, я могла разглядеть твердое белое жало под завесой свисающих щупальцев. Думала ли она над моими словами, или прикидывала, как побыстрей меня убить, я не знала. Но миг спустя она повернулась и вышла. И только несколько минут спустя, когда сердце перестало так колотиться, я поняла, что случилось что-то странное. Ее сморщенное щупальце вовсе не выглядело сморщенным. Если раньше оно было спазматически скручено, то теперь просто чуть согнуто.

Через пятнадцать минут она вернулась. И я тут же посмотрела на нее, чтобы убедиться в том, что и так знала. Да, вот оно, розовое и не такое судорожно скрученное. Когда Окву нечаянно дотронулась до меня и стерла мой отжиз, щупальце выглядело по-другому.

– Дай мне немного этого, – сказала она, вплывая в каюту.

– У меня больше нет, – ответила я испуганно.

У меня оставался только один кувшин с отжизом, самая большая порция, которую я когда-либо готовила за один раз. Этого должно было хватить, покуда я не отыщу на Оозма Уни красную глину и не сделаю себе еще. К тому же я не была уверена, что отыщу подходящую. Это же другая планета. Может, там вообще нет глины.

За всеми своими хлопотами я не удосужилась выкроить время, чтобы узнать побольше о планете Оозма, поскольку гораздо сильнее меня занимало, как добраться туда. Все, что я знала, – это то, что она меньше Земли, имеет похожую атмосферу и мне не придется носить специальный костюм или адаптивные легкие или что-то в этом роде. Но ее поверхность запросто может состоять из чего-то, что для моей кожи будет губительным. Я не могла отдать весь мой отжиз медузе; он был частью моей культуры.

– Наш вождь понимает в людях, у тебя наверняка есть запас этого снадобья.

– Если бы ваш вождь понимал в людях, он бы сказал тебе, что отнять это у меня – все равно что отнять часть моей души, – сказала я надтреснутым голосом. Кувшин стоял под кроватью.

Я выставила перед собой свой эдан.

Но Окву не приближалась, хотя и не ушла. Ее скрученное розовое щупальце дрожало.

Я решила попытать счастья:

– Он помог тебе, верно? Твоему щупальцу.

Она выдула мощное облако газа, втянула его обратно и ушла.

Пять минут спустя она вернулась, и с ней еще пятеро.

– Из чего сделан этот предмет? – спросила Окву, тогда как остальные молчаливо стояли у нее позади.

Я все еще лежала в постели, спрятав ноги под одеялом.

– Я не знаю. Но женщина пустыни как-то сказала мне, что в его основе нечто под названием «божий камень». Мой отец говорит, что такого…

– Это скверна, – настаивала она.

Никто из них не попытался войти в каюту. Трое громко пыхтели, выдувая запасы дыхательного газа.

– Никакой скверны нет в предмете, благодаря которому я осталась в живых, – сказала я.

– Он ядовит для медуз, – неожиданно сказала одна из них.

– Только если вы попробуете подойти близко, – сказала я, глядя прямо на нее. – Только если вы попытаетесь убить меня.

Молчание.

– Как тебе удается разговаривать с нами?

– Я не знаю, Окву. – Я произнесла ее имя так, словно владела им сама.

– Как ты называешься?

Я села, не обращая внимания на усталость, что пригибала мои кости к постели.

– Я – Бинти Экиопара Зузу Дамбу Кайпка из Намиба.

Я подумывала о том, не обратиться ли к ней по имени – чтобы подчеркнуть его простоту и, следовательно, культурную бедность, но силы и мужество покинули меня.

Окву двинулась ко мне, и я выставила перед собой эдан.

– Стой, где стоишь! Ты знаешь, что он сделает с тобой! – сказала я. Однако она не пыталась напасть на меня, не сморщилась и не опала при приближении. Она просто остановилась в футе от меня, подле металлического выдвижного столика, на котором стояли чемоданы и один из контейнеров с водой.

– В чем ты нуждаешься? – невыразительно спросила она.

Я уставилась на нее, пытаясь понять, правильно ли будет ей ответить, но так и не решила.

– В воде и пище, – сказала я.

Прежде чем я успела что-то добавить, они ушли. Я откинулась на постель, что была напротив иллюминатора, и попыталась не смотреть в наружный мрак. Неподалеку от меня чернела сломанная дверь; тропа моей судьбы вела меня куда-то помимо моей воли. Я вновь улеглась и крепко заснула; так крепко я не спала с тех пор, как покинула Землю.

Меня разбудил запах дыма. На кровати, под самым моим носом стояла тарелка с едой; на ней дымился маленький ломтик жареной рыбы. Рядом стояла кружка с водой.