Биография между строк

Вскоре Павел уехал учиться в Санкт-Петербург и как в воду канул. Видимо закрутила столица всерьёз. Прошло года два. К Даше несколько раз сватался старший Пётр. Наконец, под давлением обстоятельств согласие на брак было получено. А в следующем, 97-м году у них родился сын — Николай Петрович Водопьянинов, о чём имеется соответствующая запись в метрической книге. Но здесь история только начинается. Ещё через год объявился Павел. За участие в беспорядках он был исключён из инженерного училища и выслан под полицейский надзор в родной город. Увидев Дашу с Петром, Павел проклял обоих и от отчаяния хотел наложить на себя руки. Но сделанного не воротишь! Помыкавшись несколько месяцев в отчем доме, он не без помощи отца и брата отбыл заграницу.

Больше десяти лет о нём не было ни слуху, ни духу. Много воды утекло за это время. Ушли один за другим в мир иной свёкор и отец Даши. Управление семейным делом перешло к Петру. На стороне у него появилась зазноба. Свекровь в их жизнь не вмешивалась, привечала только внука Колю, да днями напролёт молилась о младшем сыне.

Объявился Павел снова весной 1912-го. Пётр тогда оказался в отъезде. Поздним вечером Дашу разбудила служанка, шепнув, что её спрашивает какой-то господин. В сенях темень — хоть глаз выколи. Подняв над головой керосиновую лампу, Даша обомлела. Словно из прошлого смотрели на неё родные глаза. Боль и отчаяние струились из них. Павел сказал, что стал революционером, и уже несколько лет проживает в России по подложному паспорту. Сегодня его чуть не арестовали в поезде, удалось бежать. Надо где-то отсидеться, а там — он сумеет вырваться за границу. Даша по старой памяти отвела его к матери, благо дома стояли рядом. Вернулась назад с рассветом.

Узнав о появлении брата, Пётр скривил губы, но голос ли крови взял верх или умысел, трудно судить, только через пару дней, когда Павел покинул дом, на выезде из города его арестовали. По Волочку прошёлся слушок — брат из-за жены предал брата, Каин! Как не божился Пётр, ему не поверила даже родная мать, а Даша, забрав сына, ушла восвояси под материнское крылышко, где, вот чудо необъяснимое, именно в канун 300-летия дома Романовых и родила дочь. Малышку крестили Катериной, записав на Дашину девичью фамилию; свекровь со словами «Господь простит меня» назначила им денежное содержание и перевела на внучку долю Павла в семейном деле.

Вскоре грянула великая война. Окончивший гимназию, добрый и нежно любящий мать и маленькую сестрёнку Коля выступил на фронт вольноопределяющимся. Весной 17-го Даше пришло извещение, что он без вести пропал где-то в землях, что ныне под немцами.

Ну, а вначале 18-го с грудным младенцем на руках с каторги вернулся Павел. Звали его теперь — товарищ Минин. Был ли он отцом ребёнка, или какой другой коммунар, не знал никто. Кто его мать? Разумелось, политкаторжанка, померла в дороге от сыпного тифа. Даша приняла мальчика, чуть ли не на коленях умоляя Павла не ворошить прошлое. Но подогреваемый соратниками он жаждал мщения; Петра забрали в ЧК и вскорости расстреляли. Прямо днями, без промедления какие-то личности в кожанках и с кобурами на ляжках, убив служанку и престарелую мать, ограбили и подожгли родовое гнездо братьев Водопьяниновых….

Заговорил я вас? — отняв бумажные листки от очков, обвёл взглядом Ирину с Антоном старик. — Отдохните! Минута молчания, как теперь говорят.

Он принялся подливать в остывший чай настой из медного чайника. Воцарилась тягостная пауза.

— Вы, будто пряха опытная! — вдруг заметила Ира. — Из спутанной кудельки прошлого незаметные простому глазу ниточки вытягиваете! И вытыкаете так тонко, что на полотне историческом не только сами вехи, но и узоры вокруг можно разглядеть!

Старичок ожил:

— Между прочим, по слухам расстрельщик этот ещё до войны со служанкой купеческой сожительствовал. А по приезде Павла та испугалась, и меж них разлад вышел. Его самого быстро поставили к стенке: он признался в ограблении и убийствах и выдал сообщников. Именем революции всех приговорили к расстрелу. Дело подробно освещалось в местной прессе. — Старик сделал паузу и поднял глаза. — Лет десять назад я изучал революционное движение в Волочке и наткнулся на эту историю в подшивках старых газет. Поспрашивал старожилов. Многие хорошо помнили эту семью.

— А дальше? — воскликнули Ира с Антоном в один голос.

— Видимо, после убийства брата и матери соратниками в Павле что-то сломалось. Он не занимал высоких постов, женился на Даше, и они тихо жили с двумя детьми в доме, где когда-то провели ночь. Кто изломал жизнь? Вот и мальчика назвали по-революционному — Дамир, а не помогло: вскорости Павел умер от чахотки. Девочка, крещённая Катей, с братом покинули Волочок. Сначала она вышла замуж за красного командира, Дамир уехал следом в военное училище. Говорили, после войны он в Москве дослужился до больших чинов. Похоронив мать, Даша осталась одна и всё ждала, что вернётся старший сын, что от Петра — Коля…

Гроза давно откочевала, но небо не светлело, погода испортилась, надолго ли? Однако, пора и честь знать.