Биография между строк

На обратном пути он крепко держал жену за руку; на повороте свет встречных фар высветил её лицо. Что-то в нём изменилось? Припухло немного, появились тени под глазами. Но главное — взгляд, …как у Сикстинской мадонны в Дрездене?

— У нас будет ребёнок. Я в положении, да, уже три месяца. Тогда на вокзале не решилась сообщить, — виновато досказала Ира.

Чудны дела твои, Господи! Не камень, валун в рост человека с чеканным профилем Константина, что-то совершенно неподъёмное ухнуло с души куда-то в бездну.

Целуя жену в щёку и бережно поглаживая по животу, Антон осторожно поинтересовался:

— И как мы его назовём?

— Машей? Или Лизой — в честь твоей матери? Хватит, я устала от мужиков.

— Не ссорьтесь, — философски заметил Виталик с водительского места. — Какая разница, как назвать? Лишь бы человек родился хороший.

Дорогу подметала позёмка. И словно по заказу, она оборвалась, выпустив «копейку» на Ленинградское шоссе. Зима наступила на поля, деревья вдоль трассы, кровлю домов. Всё вокруг стояло белым-бело, но живое до такой степени, что после Германии глаза режет. Волшебство снежной кисти неописуемо!

Вот наконец-то, впереди, замерцало безбрежное море огней! Ещё минут десять и — маячит громада «Гидропроекта».

«Столько лет они вынашивали грандиозную идею: реки сибирские повернуть вспять, а в результате сознание развернулось, — полезли в голову мрачные мысли. — И без особых угрызений совести предали прошлое.… Не потому ли Маринэ не жаловалась отцу — за дочь боялась? Неужели всё это время она помнила меня? — подвергал себя экзекуции Антон. — Скорей всего, генерал оказался в другой фракции. Чем не 18-й год в Волочке?!»

Глава 21

Машина вынырнула из туннеля в ширь проспекта и понеслась, словно бабочка на свет. Дом Маринэ стоял слева, за памятником Тельману…

— Что же бедная девочка будет делать, ведь она осталась совсем одна? — вернул Антона на землю голос жены.

— Почему одна? — возразил Виталик. — Наоборот, теперь у неё есть семья, поможем.

«Копейка» миновала погрустневший Белорусский вокзал; шёл снег, крупные, словно листья неведомых деревьев, падали снежинки.

— Давай с Пушкинской площади направо, на бульвар, дальше по Знаменке на Якиманку, — предложил Антон. Ему страшно захотелось соприкоснуться с любимыми местами старого города, с которыми сроднился ещё в студенчестве.

Дома он показал жене письмо, потом они долго сидели, прижавшись друг к другу.

— А ты тоже изменился, повзрослел как-то, — заметила Ира утром.

— Хорошо, что не постарел, — пробурчал Антон, изучая своё лицо в зеркало. — Всё в порезах, как у пацана восемнадцати лет. У немцев другая вода. И всё другое!

— Не с той ноги, что ли, встал? И не ел там толком, исхудал весь. Пойдём завтракать, — она обняла мужа, увлекая на кухню.

— Жаль, только, с квартирой не получилось! Так не бывает, чтобы господь все блага разом разложил перед тобой, — заметил Антон, виновато глядя на жену.

Ира, не желая казаться сквалыжной, перевела разговор с химер на животрепещущее:

— Вспомни записки? Константин размахивал ими. Они лежали в бумагах покойного Николая Петровича. Хочешь, принесу их сейчас?

— Нет настроя, лучше после кладбища, — вздохнул Антон.

Хороня тела, мы отдаём дань душам мёртвых, нравственный закон зовёт. Дамир Павлович в штатском и его дражайшая супруга под чёрным платом сильно сдали. Дул резкий, порывистый ветер, панихида шла быстро; вначале Вероника держалась, но при последнем прощании покачнулась, стала оседать на бело-рыжие комья глины. Антон с Виталиком еле удержали её, подхватив подмышки. Вот и всё: утлое судёнышко европейских надежд разбито вдребезги об острые края обломков житейского ледохода…

— Я прослушал кассету, — тихо сказал генерал Антону, когда выбрались из тесноты могил. — Кого в Варшаве ты встретил?

— Внука вашего старшего брата. Вот документы, которые он передал.

— С этим проще, попрошу помочь товарищей в Польше. А Вероника?

«Прежде всего, она — моя дочь, и не прижита впопыхах в случайной встрече! — с внезапно хлынувшей злостью подумал Антон. — Почему дочь должна повторять судьбу матери? Пусть сначала поживёт обыкновенным человеком, обзаведётся семьёй с детьми, а уж потом сама решает — так ли необходима эта мнимая исключительность с играми в Мату Хари».

Но вслух лишь отметил:

— Практика перманентной мировой революции не для неё. До смерти напугана изнанкой этой жизни! Думаю, ей лучше перевестись и спокойно доучиться в нашем университете. Нужно только юридически установить факт моего отцовства.

Генерал в знак согласия кивнул.

— А Маринэ имела отношение к вашему ведомству или это секрет?

— Какие между родственниками секреты. Она сама захотела.

— Тогда почему же…

— Новые люди пришли, скоро и здесь всё переменится, — прервал Дамир Павлович. — С этим подонком в Германии, конечно, разберутся. Трус! Так испугался, что не прихватил кассету?!

Кивнув ещё раз, Дамир Павлович зашагал к машине. Вероника, виновато со всеми попрощавшись, засеменила за дедом.

— Мы не вхожи в их круг, — пояснил Антон, глядя вслед кавалькаде чёрных «Волг».