Биография отца Бешеного

Это сквер меня привлек тем, что посередине его виднелся удивительный фонтан, в центре которого стояла статуя прекрасной нимфы, державшей в руках то ли кувшин, то ли рыбку, а оттуда била мощная струя воды.

Не отрывая взора от фонтана, я шел к нему, как вдруг мою правую руку чем-то обожгло. Помнится, жар был столь сильным, что я даже отдернул руку. Испуганно повернувшись, я не обнаружил источника пламени, рядом никто даже не курил. Но мое внимание привлек мужчина лет пятидесяти, одиноко сидящий на скамейке. Шляпа его лежала на руках, которые покоились на коленях, а голова уткнулась подбородком в грудь.

Со стороны могло показаться, что это какой-то бедняк, стыдливо прячущий глаза потому, что ему приходится просить милостыню.

Не знаю, какие во мне включились силы, но меня буквально потянуло к нему. В шляпе действительно лежало несколько бумажных купюр, брошенных, вероятно, сердобольными прохожими. Мне стало неудобно и я полез в карман, чтобы достать денег, бросить в шляпу и молча уйти. Но тут я заметил, что глаза мужчины прикрыты, а шляпа лежит так, словно сама упала с головы.

Я подошел вплотную и спросил по-английски:

— Извините, у вас все в порядке?

Человек не ответил, и тогда я осторожно прикоснулся к его плечу:

— Простите, сеньор, вы — в порядке?

Снова никакой реакции, и я чуть сильнее толкнул в плечо:

— Сеньор, что с вами?

Неожиданно он повалился на бок, и мне пришлось поддержать его, чтобы он не упал на землю. Я не знал ни слова по-итальянски, а потому закричал, как мне показалось, на «международном»:

— Медикал! Медикал!

Почему-то я был уверен, что меня должны понять и в Италии.

Прокричав заветное слово, я склонился над ним и расстегнул ворот рубашки, чтобы ему было легче дышать. После чего принялся массировать его грудь. Почему? Не знаю: действовал автоматически, словно меня кто-то направлял.

Через несколько минут подъехала машина «Скорой помощи», из которой выскочили, кажется, трое мужчин, облаченных в халаты. Они несли какие-то приборы. Бесцеремонно расталкивая зевак, столпившихся вокруг нашей скамейки, они вежливо отстранили меня и быстро подключили несчастного к своим приборам.

Толпа замерла, казалось, что даже зеваки вокруг и те дышали-то лишь через раз, ожидая, что скажут медики.

Мое внимание тоже сосредоточилось на враче, который, беспокойно прищурив глаза, внимательно следил за показаниями приборов. Кажется, он проводил электрокардиографическое исследование.

Через несколько секунд он что-то сказал по-итальянски своим помощникам, а потом сделал безнадежный жест рукой. По его жесту я понял: доктор уверен, что бедняга безнадежен и что уже ничего нельзя сделать. Позднее я узнал, что врач констатировал клиническую смерть: сердце остановилось.

Не знаю, что мною двигало в тот момент, но я вдруг решительно оттолкнул доктора, склонился на несчастным, попассировал над ним руками, потом повернулся к доктору…

Далее я ничего не помню, словно кто-то стер из моей памяти последующие действия…

Только на следующий день через переводчика тот самый врач рассказал мне, что произошло далее. Я так решительно и уверенно оттолкнул его, что он не стал мне препятствовать. Доктор сказал, что от меня исходили какие-то сильные импульсы, которые заставили его подчиниться мне, словно он попал под воздействие легкого гипноза.

Попассировав над несчастным, я повернулся к доктору и, показывая рукой, что пытаюсь резать, знаками попросил дать мне скальпель. Доктор сообразил, что я прошу именно скальпель. Не сомневаясь, что этот человек мертв, он подумал, что я не принесу ему никакого вреда, а одновременно чувствовал потребность подчиниться мне.

Не без некоторого колебания он протянул мне скальпель. Потом, подчиняясь моим жестам, достал флакон с медицинским спиртом, обильно полил им мои руки и скальпель, а потом и грудь несчастного.

Не без ужаса наблюдал он, как я делаю совершенно профессиональный надрез кожи на груди, потом разрезаю мышцы… Доктору показалось, что он видит перед собой руки действительно классного хирурга.

Добравшись до сердца, я вновь попросил его ополоснуть мои руки спиртом, затем принялся за непосредственный массаж сердца больного. Это длилось несколько секунд, после чего я повернулся к доктору, схватил своими окровавленными руками ворот его халата и подтолкнул к несчастному. Все мое лицо было покрыто обильным потом.

Доктор склонился над больным и радостно воскликнул:

— Боже, сердце работает! Носилки сюда, быстро!..

Через несколько минут мы уже были в госпитале и больного отвезли в операционную…

Я пришел в себя в каком-то «предбаннике»: позднее выяснилось, что мы находились в комнатке, из которой можно было попасть в операционную.