Биография отца Бешеного

28 июня 1999 года я призываюсь на службу в армию. Большое спасибо ВАШИМ книгам! Они заставили меня не бояться армии, теперь я иду служить по собственному желанию. Благодаря Вашим книгам я БРОСИЛ КУРИТЬ, ЗАНЯЛСЯ СПОРТОМ И НАУЧИЛСЯ СТОЯТЬ ЗА СЕБЯ…»

* * * Если и были какие-то сомнения на этот счет, они отпали после этого письма, и я благодарен его автору…

Но тогда я находился в поиске образа моего героя. В какой-то миг показалось, что именно такой образ, какой видится в моих мечтах, и вырисовывается. Постепенно, шаг за шагом, сложился, как мне казалось, герой моей книги. Долго размышлял над именем, отчеством и фамилией, наконец решил, что они должны быть исконно русские: Савелий Кузьмич Говорков. Прозвища, возникающие в разных историях, соответствовали ситуации, в которую он попадал. В Афганистане он стал Рэксом: именно так называли себя «за Речкой» воздушные десантники. Бешеным назвали его в местах лишения свободы, и это прозвище сохранилось за ним и на воле, — так его стали называть враги. Ненавидя его, всячески стараясь расправиться с ним, уничтожить, они уважали его как личность, как достойного противника. И конечно же, как истинный киношник, я использовал в книге способ киномонтажа, перемешивая реальные действия с воспоминаниями. Это усиливало динамику, ускоряло ритм повествования. А четко выписывая внешность каждого персонажа, вплоть до мельчайших деталей, я заставлял читателя видеть то, что вижу и сам. К примеру, у каждого прочитавшего «Войну и мир» своя Наташа Ростова, свой Пьер Безухов, мне же захотелось, чтобы МОЙ читатель видел МОИХ героев такими, какими вижу их я сам.

Мне думалось, что это удалось. Однако мне мало было своих собственных ощущений, и я пошел «в народ». Вы даже не можете представить, сколько раз я сам прочитал свою, довольно объемную, рукопись разнообразным людям и компаниям! Я был так увлечен своей книгой, что читал ее, используя все свое актерское умение, и как мальчишка радовался, когда видел адекватную реакцию на свое чтение. Однако этого было уже мало: мне как воздух нужно было профессиональное мнение: почему-то, читая и перечитывая книги уважаемых советских писателей, близких мне по духу, — таких, как Борис Васильев, братья Вайнеры, Николай Леонов; смотря фильмы по сценариям Виктории Токаревой, — я считал, что над романом еще нужно работать и работать…

Особенно много дало мне внимательное изучение произведений Бориса Васильева и братьев Вайнеров. Я даже попытался познакомиться с ними, но в те дни мне не удалось: кого-то не было в Москве, а чей-то телефон я не достал…

С огромным трудом я добыл телефон Виктории Токаревой, имя которой было уже на слуху у всей творческой интеллигенции, и позвонил ей. Не помню, что именно я говорил: кажется, пытался рассказать о своем герое, но неожиданно Виктория сказала:

— Хорошо, Виктор, приезжай! — и продиктовала адрес.

Положив трубку, я с ужасом вспомнил, что единственный напечатанный экземпляр романа, с сотнями добавлений и пометок, находится у машинистки. Звоню ей, а та мне в ответ:

— Где обещанная бумага?

В те времена было катастрофически трудно с бумагой, и я не сумел достать нужное количество.

Понимая, что нельзя ссылаться на такие мелочи, понадеялся на удачу и, прихватив экземпляр рукописи ранних своих повестей, помчался к писательнице. Мне понравился ее уютный дом, стеснительная дочка, внимательная доброжелательность писательницы. Она накормила меня своим чудным борщом. Не стала корчить из себя знаменитость, не карабкалась на пьедестал, не изображала дикой занятости: взглянув на объем рукописи, спросила:

— Ничего, если я через недельку отвечу?

Однако через три дня Виктория позвонила сама:

— Виктор, я прочитала: сегодня подъехать сможешь?

— Конечно, уже еду! — с нетерпением воскликнул я.

Ее первые слова были:

— Виктор, что-то мне не совсем понятно: ты говорил об одной истории, а я прочитала две, и совершенно на другие темы?

Я начал что-то лепетать, но Виктория протянула мне свою рецензию.

Это была самая первая рецензия, да еще полученная от популярной писательницы: я ее сохранил, и мне хочется воспроизвести ее полностью.

«Я ознакомилась с повестями молодого писателя Виктора Доценко под названием „Жизнь продолжается“ и „Тупик“.

Повести написаны в жанре детектива — редком и излюбленном жанре для широкого читателя. Они написаны так легко и живо, что вполне могут быть использованы как сценарии для приключенческих фильмов.

Читаются легко, с большим интересом. Несут в себе благородную идею, большой воспитательный и нравственный заряд.

Есть в них художественные просчеты, но в задаче данного жанра эти просчеты допустимы.

Я искренне рекомендую повести В. Доценко для публикации и съемок.

С уважением Виктория Токарева 24 июля 81 г.»

Эта первая профессиональная оценка моего литературного труда вселила в меня какую-то уверенность, и я принялся с еще большим рвением работать над книгой, посвященной погибшим друзьям. А эти две повести, впервые положительно оцененные прекрасной писательницей Викторией Токаревой, издал в своем сборнике, но много лет спустя.