Биография отца Бешеного

Не знаю, сколько времени прошло: мне показалось — целая вечность, но наконец вернулась моя экзаменаторша, молча взяла мой экзаменационный лист, с огромным трудом сдерживая душивший ее смех, что-то в нем написала и протянула мне. Пробормотав что-то вроде: «Добрый день, спасибо, не стоит благодарности и живите долго…» — я выскочил словно ужаленный из аудитории и совершенно мокрый прислонился к стене.

Меня тут же окружили и засыпали вопросами, но я мрачно молчал, затем обреченно махнул рукой: мол, конечно, засыпался. Но какой-то парень не поверил и выхватил из рук мой экзаменационный лист:

— А ты, брат, шутник, оказывается! — усмехнулся он.

Представьте мое удивление и недоумение, когда я увидел, что мне поставили «отлично»!!! К сожалению, потом я ни разу не встречался с этой милой женщиной и не узнал, что побудило ее так поступить: случай, конечно, комический, хоть кино снимай, но надеюсь, я ей понравился или она попросту оценила мой юмор…

Чтобы из «козерога», то бишь абитуриента, превратиться в студента, мне оставалось сдать последний экзамен, но этим экзаменом была физика!!! А в ней, как сейчас говорят, я был «не Копенгаген».

Физику, помню, принимал на нашем потоке мужчина средних лет. У него были усталые глаза, а в прическе спереди торчал клок седых волос. Спокойно и лениво, но очень внимательно он следил за тем, чтобы мы не «шпаргалили». У него был такой усталый, но проницательный взгляд, что мне кажется, ни у кого даже мысли не могло возникнуть его обмануть.

Подойдя к столу, я, нисколько не волнуясь (был уверен, что настал мой конец: чего волноваться?), взял билет и получил от экзаменатора ободряющую улыбку (от которой мне стало так неудобно, словно я уже обманул его тем, что показал свою уверенность в отличных знаниях по физике).

Я сел за стол и взглянул в билет. К моему счастью, устный вопрос оказался одним из немногих, которые мне были известны, и я быстро подготовил на него ответ, но когда прочитал задачу, руки мои опустились. Почему-то в мозгу мелькнуло:

— Так вот где таилась погибель моя!

Потрясение было столь сильным, что я на всю жизнь запомнил условие задачи: «Сколько альфа и бета превращений имеет уран двести тридцать восемь, превращаясь в плюмбум двести девять?»

В вечерней школе мы об этих «превращениях», как говорится, и слухом не слыхивали. Физику нам преподавал совсем старенький учитель, который очень часто болел, а перед выпускными экзаменами и вообще умер. Мы его все любили и очень жалели: он был одиноким человеком, и его жизнь целиком принадлежала школе. Я до сих пор вспоминаю всегда помятый пиджак, вечно обсыпанный перхотью и блестевший на локтях, его очки с надтреснутой оправой, которые он постоянно поправлял левой рукой, так как одной дужки не было и они все время перекашивались…

По прочтении задачи мне оставалось только петь:

Это мы не проходили, Это нам не задавали…

Я посидел немного и собрался было уйти от неминуемого позора. Взял записи, билет и направился к столу, чтобы сдаться.

— Уже готовы? — неожиданно услышал я и увидел добродушную улыбку преподавателя. — Вот молодец! Вы посмотрите на этого юношу: уважаю смелых! Вы все сидите и не решаетесь, а он первым рискнул! Садитесь! — Он дружелюбно указал на стул рядом с собой.

Все это время я пытался прервать его пафосную речь, но это мне не удалось, а когда он закончил, мне почему-то не захотелось его разубеждать, и я сел на указанный стул. Педагог взял билет, пробежал его глазами и ободряюще кивнул. Я приступил к ответу на теоретический вопрос и когда дошел до середины, он сказал:

— Очень хорошо! Достаточно!.. Теперь давайте ваше решение задачи!

— Дело в том… — Я замялся, потом призвал на помощь все эмоциональные резервы и произнес тихим голосом: — Дело в том, товарищ преподаватель, что я ее не решил! — Увидев его недоуменный взгляд, сконфуженно добавил едва ли не шепотом: — Мы это не проходили…

Экзаменатор растерянно помолчал, покачивая головой: он явно не знал, что со мною делать.

— Вот так история! Я не должен был слушать ваш ответ по теории, пока не проверю решение задачи… Даже и не знаю, что с вами делать… Все сдать и оступиться на последнем этапе… — Он действительно был огорчен и пристально взглянул на меня, но я промолчал и стыдливо опустил глаза к полу.

— А вы знаете, что у нас гораздо труднее учиться, чем поступить? — неожиданно произнес он сакраментальную фразу.

— Да, Гайкас Акопович мне говорил то же самое! — Я уныло вздохнул.

— Откуда вы знаете Гайкаса Акоповича? — заинтересовался он, — Вы что, спортом занимаетесь?

— Да, десятиборьем!

— Разряд имеете?

— Второй взрослый!

Экзаменатор встал из-за стола и несколько минут ходил от дверей до окна и обратно, затем вернулся к столу:

— Приношу в жертву свои принципы… — Он быстро черкнул что-то в экзаменационном листе и протянул мне. — Я оканчивал наше Училище и тоже занимался у Гайкаса Акоповича! Желаю удачи!

— Спасибо! — прочувственно поблагодарил я и тут же вышел, радуясь троечке: мне для зачисления нужно было получить любую положительную отметку…