Биография Шерлока Холмса

Уотсон зачастую на удивление щедро распоряжается материалом, который приносили их с Холмсом приключения. (Во второй половине 1890-х годов Холмс, разумеется, наложил запрет на публикацию сведений о своей текущей работе, и Уотсон, возможно, не верил, что очерки, которые он иногда набрасывал вчерне, вообще увидят свет.)

«Убийство в Эбби-Грейндж», излагающее события «конца зимы 1897 года», было опубликовано не раньше 1904 года, но Уотсон явно рассказал о нем Дойлу гораздо раньше и нисколько не обеспокоился, когда друг использовал некоторые детали в повести, которую напечатал в 1899-м. Для любого поклонника Холмса близкое сходство дела леди Брэкенстол и рассказа Конан Дойла «Б.24», появившегося в «Стрэнд мэгэзин» в марте того же года, очевидны.

Хотя никакие сведения о деятельности Холмса в период между его «воскресением из мертвых» в 1894 году и рубежом столетия не стали достоянием широкой публики, его слава не поблекла.

Уотсон часто неверно расценивал двоякое отношение своего друга к такой известности. На взгляд Уотсона, Холмсу никогда не хотелось быть известной личностью. «Пополняя время от времени записи о моем старом друге, мистере Шерлоке Холмсе, новыми удивительными событиями и интересными воспоминаниями, – замечает он в „Дьяволовой ноге“, – я то и дело сталкивался с трудностями, вызванными его собственной неприязнью к гласности».

Уотсон имел обыкновение принимать за чистую монету нотации Холмса о вульгарности общественного признания, продолжая верить, что «этому угрюмому скептику претили шумные похвалы окружающих», даже когда налицо были явные доказательства обратного. На самом деле Холмс был из тех, кто наслаждается криками «бис» и огнями рампы.

К первым годам нового века Холмс начал приобретать экстраординарную мировую славу, которой жаждала и которой чуралась его противоречивая натура. Благодаря в основном Дойлу рассказы Уотсона получили известность по обоим берегам Атлантики.

Начали появляться их театрализованные версии, и лучшие актеры страны всерьез подумывали о том, чтобы воплотить образ сыщика на сцене. И сэр Генри Ирвинг, давний друг Холмса, и Герберт Бирбом Три прикидывали, не поставить ли им пьесу о Холмсе, которую написал Дойл, возможно при участии Уотсона. Пока они размышляли, права были куплены для американского актера Уильяма Джиллета.

Переговоры о продаже прав проходили непросто: они затянулись на месяцы, и все три договаривающиеся стороны устали от проволочек. Когда Джиллет предложил внести значительные изменения в текст и даже послал через Атлантику телеграмму с поразительной идеей: пусть, мол, в этой драме Холмс женится, Уотсону и Дойлу было уже почти все равно. Холмс же, как это случалось часто, разыгрывал величественное безразличие к своей публичной репутации. Дойл ответил телеграммой: «Можете его женить, можете его убить, делайте с ним что хотите».

Джиллет, теперь работая с полного, пусть и раздраженного одобрения Дойла, поставил пьесу. За последующие несколько десятилетий он сыграл в ней более тысячи раз[93]. В 1901 году пьеса, опять-таки с Джиллетом в главной роли, пошла в лондонском театре «Лицеум», где Холмс выступал с труппой Ирвинга почти тридцать лет назад.

Нарождающаяся киноиндустрия вывела Холмса на экран уже в 1900 году в короткометражном фильме «Шерлок Холмс недоумевает». Он длился всего сорок девять секунд.

Возможно, самой двусмысленной данью растущей славе Холмса стало то, что по меньшей мере один преступник почерпнул вдохновение в очерках Уотсона и на их основе придумал собственную аферу. Чего не предвидел «Убийца» Эванс, так это того, что его преступление будет расследовать Холмс, но вполне очевидно, что преступный гений из «Трех Гарридебов» взял на заметку мошенничества, описанные в «Союзе рыжих» и в «Приключении клерка».

В начале столетия Холмс был занят как никогда, и снова Уотсон описывает лишь немногие из его дел. За год 1901-й у нас есть три. Первое из них – это таинственное исчезновение леди Френсис Карфэкс, из-за которого Уотсону пришлось мчаться через пол-Европы. Второе – странные обстоятельства смерти ревнивой супруги финансиста Нейла Гибсона возле Торского моста. Наконец, третье и, возможно, самое знаменательное – это «Случай в интернате».

На протяжении всей своей карьеры Холмс вел себя как человек, для которого такая будничная банальность, как зарабатывание хлеба насущного, представляет лишь незначительный интерес. Однако его отношение к деньгам сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Отчасти его сковывает убеждение, что профессия частного сыщика не пристала джентльмену из старинной семьи, каким он был. Когда он беспечно говорит Элен Стоунер в «Пестрой ленте»: «Конечно, у меня будут кое-какие расходы, и их вы можете возместить, когда вам будет угодно», нам предстает человек, который предпочитает выглядеть отстраненным дилетантом сыскного дела.