Биография Воланда

В статье «Об авторе и книге», опубликованной в послесловии к монографии Голосовкера «Логика мифа», говорится: «Роман же „Запись неистребимая“, несмотря на свое название, погиб. Есть основания предполагать, что восстановлен он был под названием „Сожженный роман“. Помимо переклички названий, полной трагической иронии, о связи этих двух произведений говорят и свидетельства читавших „Сожженный роман“, действие которого происходит в Москве на Девичьем поле в 1928 г., а среди действующих лиц — Иисус и другие неожиданные персонажи. Установить, где находится роман в настоящее время, не удается. Нельзя, однако, не обратить внимание на странную близость этого замысла и времени его зарождения и замысла „Мастера и Маргариты“ М. А. Булгакова»[196].

В «Сожженном романе» присутствуют линии и в данном случае Исуса (именно в таком написании), и «мастера» и его отношений с его возлюбленной. Есть там и важная кантовская тема, о которой идет разговор в той знаменитой романной встрече на Патриарших прудах. Голосовкер был увлечен анализом романа Достоевского «Братья Карамазовы», в котором, как считал, идет скрытый разговор о четырех антиномиях Канта и стоит самый важный для Федора Михайловича вопрос о существовании Бога. Этому даже посвящена целая статья философа «Достоевский и Кант»[197].

А может быть, и «Мастер и Маргарита», и «Запись неистребимая / Сожженный роман» — это просто один из апокалиптических романов, что тогда писали многие?

3

Яков Голосовкер, как и Булгаков, родился в Киеве, но на один год раньше. Он был переводчиком, писателем, философом, эрудитом. «Почти нет сомнений в том, что в киевском отрочестве и юности они были знакомы — хотя бы шапочно»[198], — пишет Чудакова. В двадцатые годы он создает роман под названием «Запись неистребимая». Действие развивается в 1928 году, то есть на один год раньше рокового для Булгакова 1929-го.

Один экземпляр этого произведения автор передает в Париж своему двоюродному брату Иосифу Владимировичу Биллигу, второй — художнику Митрофану Михайловичу Берингову. В «Мифе моей жизни. Автобиографии» философ разъясняет, что же произошло с изначальным текстом «Записи неистребимой / Сожженного романа»: «В первый год моей каторги — 1937 — инфернальный художник, хранитель моих рукописей, собственноручно сжег их перед смертью. Безумие ли, страх или опьянение алкоголика, или мстительное отчаяние, та присущая погибающим злоба — ненависть к созданному другими, или же просто ад темной души руководили им — итог один: вершинные творения, в которых выражены главные фразы единого мифа моей жизни, погибли»[199].

Берингов был художником, близким к революции. Он находился в Смольном в момент так называемого «штурма Зимнего» и даже оставил несколько своих картин, как будто бы написанных тогда с натуры. Его картины были экспонатами Центрального музея В. И. Ленина, а сегодня хранятся в фондах Исторического музея. Видимо, психоз, связанный с атмосферой Большого террора, или даже белая горячка повлияли на него, и Берингов сжег роман Голосовкера.

Но вернувшийся из заключения автор сразу же попытался восстановить роман.

Вот что об этом пишет его племянник, друживший с философом, Сигурд Шмидт: «Позднее, в конце 1943 года, истреблены были рукописи, когда сгорела наша с мамой дача. Сохранился трагический документ — мартиролог, написанный рукою Якова Эммануиловича в 1940 году. „Перечень рукописей, сожженных в 1937 г. художником Митрофаном Михайловичем Беринговым“ с добавлением „и погибших“. Среди этих рукописей и имевшие отношение к истории русской литературы: „Папка № К. Статьи фрагментарного характера. 1. Леонид Андреев (теория эволюции темы и ее метаморфоз). 2. Достоевский. 3. Гете“…»[200] Эти же авторы были близки и автору «Мастера и Маргариты».

Позднее, в 1956 году, в Доме творчества под Москвой Голосовкер давал читать отдельные главы писателю Илье Сельвинскому.

Сюжетные ходы «Сожженного романа» и его персонажи невольно заставляют вспомнить роман «Мастер и Маргарита». Это было отмечено и Мариэттой Чудаковой уже в момент публикации текста Голосовкера в журнале «Дружба народов» в 1991 году.

Филолог Юрий Угольников писал: «…не палимпсест ли перед нами? — так удивительно похожа повесть на роман М. Булгакова, похожа с точностью до строк, до описаний событий. А. Граф указывал, что появление Исуса перед Орамом в палате-келье напоминает первое появление Коровьева-Фагота — „престранного гражданина“, „соткавшегося из воздуха“, но еще более оно похоже на появление Мастера перед Иваном Бездомным. Ограничимся только этим совпадением, хотя примеры можно множить и множить. Так что перед нами?»[201]