Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки

Естественно, этим культурным различиям соответствуют различия биологические. Например, у респондентов из индивидуалистических культур сильно активируется (эмоциональная) вмПФК, когда они смотрят на собственную фотографию, а не на фотографию родственника или друга. У их восточноазиатских коллег эта активация заметно ниже[250]. А вот мой любимый пример межкультурных различий: в тесте на свободные воспоминания американцы чаще, чем люди из Восточной Азии, вспоминают случаи, когда они оказывали на кого-то влияние; и напротив, восточноазиатские коллективисты вспоминают ситуации, когда кто-то повлиял на них. Если принуждать американца долго распространяться об эпизодах, в которых на него влияли, а азиата, наоборот, как он оказал на кого-то влияние, то у обоих начнут выделяться стрессовые глюкокортикоиды, как будто рассказывание причиняет им заметный дискомфорт. Исследование моих стэнфордских друзей-коллег Джин Цай и Брайана Кнутсона показало, что у американцев европейского происхождения мезолимбическая дофаминовая система активируется, когда они смотрят на возбужденные физиономии, а у китайцев такую же реакцию вызывают спокойные лица.

Как мы увидим в главе 13, разница в культурах порождает различные моральные системы. В самых типичных коллективистских обществах конформизм и мораль считаются почти синонимами. Норма поддерживается скорее стыдом («Что подумают люди, если я это сделаю?»), чем чувством вины («Как мне потом с этим жить?»). Моральные установки коллективистов сосредоточены в целом на последствиях и общей пользе (например, они, будучи невиновными, с большей готовностью сядут в тюрьму, если это поможет предотвратить мятеж). Такой сильный упор на групповое сосуществование создает более явную склонность к внутригрупповым отношениям, чем у индивидуалистов. Например, в одном исследовании участникам – американцам европейского и корейского происхождения – показывали картинки Своих и Чужих, испытывающих боль. Все респонденты при виде изображений Своих говорили о большем сочувствии, и у них сильнее возбуждалась область мозга, обслуживающая модель психического состояния (височно-теменной узел), чем при виде Чужих, но разница в активации и степени сочувствия у корейцев была намного выше. Вдобавок представители обеих культур очерняли Чужих, но при этом только индивидуалисты завышали оценку членов собственной группы. То есть восточноазиатским коллективистам не нужно преувеличивать достоинства своей группы, чтобы Чужаки смотрелись вторым сортом, а американцам как раз нужно{473}.

Просто удивительно, насколько причудливо проявляются иногда культурные различия. Это показал, применив новые методологии, Ричард Нисбетт из Мичиганского университета, поистине гигант в этой области знаний. Западные люди решают задачи прямолинейно, методами лингвистического, а не пространственного кодирования. Если азиата попросить описать движение мяча, то он скорее даст объяснение, построенное на взаимодействии мяча с окружением, например, упомянет трение; мыслящий же по-западному сосредоточится на собственных характеристиках мяча, массе и плотности. Западные люди точнее оценивают абсолютную длину (какова длина этого отрезка?), а азиаты – относительную разницу (насколько этот отрезок длиннее того?). Или вот еще: обезьяна, медведь и банан – что из них является парой? «Западники» мыслят в конкретных категориях и выберут обезьяну и медведя – они оба животные. Восточные же азиаты рассуждают в категориях взаимоотношений и потому соединят обезьяну и банан: если уж обезьяна, то ей ведь и еда понадобится{474}.

Культурные различия влияют и на то, как мы обрабатываем сенсорную информацию. Западные люди делают это более целенаправленным образом, а представители Восточной Азии – более комплексно{475}. Если показать фотографию сценки с человеком посередине, то азиаты запомнят всю сценку, т. е. контекст, а люди Запада – человека посередине. Показательно, что данную особенность можно отследить по движению глаз: американец первым делом посмотрит в центр картинки, а азиат – окинет взглядом ее всю. Напомню: если попросить «западника» сосредоточиться на целостном восприятии, а азиата – на центральном персонаже, то лобная кора и у того и у другого активируется сильнее, т. е. ей приходится работать интенсивнее.

Из главы 7 мы знаем, что представления о культурных ценностях закладываются на очень ранних этапах жизни. Поэтому неудивительно, что культура формирует наши понятия об успехе, морали, счастье, любви и пр. Но меня действительно поражает, что культурные различия диктуют мне, куда направить свой взгляд, и как думать про обезьяну и банан, и даже ход рассуждений о траектории мяча. Влияние культуры огромно.

Естественно, исследователя культурных различий подстерегает множество ловушек: