Биоугроза

Кожа у нее покрылась красными язвами, приятный оливковый оттенок исчез, она стала бесцветной, пятнистой, испещренной какими-то синяками, распространяющимися буквально у нас на глазах. На лице, на ногах, на груди высыпали волдыри. Они лопались, сочась выделениями. На месте одного лопнувшего появлялись десятки новых, отчего лицо у нее стало неузнаваемым. Уродливой маской из студенистой плоти. Затем началось кровотечение. Кровь лилась у нее из глаз и изо рта, сочилась из ушей и выступала из пор. Микки упала на колени, исторгнув огромное количество черной, как смола крови и ядовитой желчи.

Затем она издала последний мучительный крик.

Она крутилась на полу, бешено мотая головой из стороны в сторону. На пол, на стены, на прозрачную плексигласовую дверь летели брызги крови. Микки корчилась, лежа лицом вниз. Ее сотрясали такие дикие конвульсии, что казалось, будто ее тело было лишено костей. Потом она поднялась на колени, выпрямилась, а затем бросилась на пол. Принялась биться об него лицом и руками, издавая при этом влажные шлепки, и оставляя жирные пятна крови и размягченой ткани.

Она затряслась и затихла. Ее тело будто сдулось, словно из него вышел весь воздух.

Все это время мы с Джени сидели, забившись в угол и вцепившись друг в друга.

- Почему они не забирают ее, Нэш? - спросила Джени. - Почему они не забирают ее?

Я не знал, что ответить. Из-за крови и сочащихся выделений комната напоминала скотобойню. Стоял горячий, тошнотворный запах нечистот, крови и инфекции.

Добрых полчаса спустя Микки начала шевелиться.

Ее труп стал подрагивать.

Но она уже должна была умереть. У нее была ломка и кровотечение, вирус выжигал ее изнутри. Затем она села, спиной к нам, глядя сквозь заляпанную кровью плексигласовую дверь.

- Микки? - позвал я.

Она с трудом поднялась на ноги и повернулась к нам лицом. Ее черные волосы были мокрыми от крови, грязные пряди свисали на лицо, деформированное, словно расплавленный воск, который охладился слишком быстро и застыл в неправильных местах. Один глаз был запечатан паутиной ткани, другой был огромным и торчал из глазницы, словно кровоточащий яичный желток. Губы с левой стороны были затянуты нитями плоти, а с правой - растянуты в сторону, обнажив десна и зубы.

- Нэш, - прохрипела она. - Ее голос звучал так, будто горло у нее было забито сырыми листьями. - Хочешь трахнуть меня снова?

Джени закричала, и я, кажется, тоже. Мы крепко обнялись, охваченные ужасом. Я поднял глаза на Микки, на ту мерзость, которой она стала, и буквально лишился дара речи. Рот у меня будто заполнился маслом. И я не мог ворочать языком, чтобы сформировать слова.

Микки двинулась вперед, из отверстий на лице сочился гной. Она схватила себя за одну грудь окровавленной рукой и сжала. Это было самое отвратительное, что я когда-либо видел. Потому что в момент сжатия грудь надулась, а затем лопнула. По животу у нее потекла черная жидкость и разжиженная ткань.

- В чем дело, Нэш? - Я недостаточно хороша для тебя? - сказала она, подойдя настолько близко, что жар и смрад, исходившие от нее, заставили меня поперхнуться. - Я недостаточно горячая. Да? Да? Да?

Одному богу известно, что могло случиться потом.

Но тут дверь открылась, и два человека в оранжевых костюмах вывели Микки из комнаты. Она охотно пошла с ними, ощущая сейчас себя частью их, а не нас. Они принесли для нее оранжевый костюм. И она облачилась в него. На ноги ей были надеты прорезиненные башмаки, на голову - шлем. Включился респиратор. Я услышал шипение ее дыхания.

Такая же безликая, как и остальные, она удалилась с ними.

Это был последний раз, когда я видел Микки.

К тому времени не осталось никаких сомнений в том, что происходит. Их просто не могло быть. Я вспомнил слова Прайса: "Понимаешь, Нэш, когда возбудитель заражает носителя, что он пытается делать, так это фактически превратить носителя в вирус." При этом он добавил, что полное и успешное преобразование невозможно. Но он ошибался, потому что именно это здесь произошло... под теми оранжевыми и синими костюмами были не люди, не здоровые организмы из обычной плоти и крови, а ходячие, функционирующие, думающие скопления возбудителя, вирусные копии людей.

Мы с Джени не имели с ними ничего общего.

Они были в сговоре с Медузой, и ждали ее прихода, их спасителя, их пророка, нового бога для нового уродливого мира.

Мы же с Джени еще не ассимилировались. Это делало нас опасными. Вот почему фигуры в костюмах космонавтов пятились от нас, когда мы вошли в комплекс. Они испытывали отвращение и страх. Страх инфекции. Страх заражения. Ибо они боялись нормальных, здоровых людей с активной иммунной системой точно так же, как мы боялись Эболы.

Сейчас мы с Джени были всего лишь сосредоточием болезни. Инфекцией, которую необходимо уничтожить. Мы были для них монстрами.

Через некоторое время две фигуры в оранжевых костюмах вернулись. Одна из них несла черную коробку.

- Пора, - произнесла фигура с коробкой.