Бирит-нарим (СИ)

   И потому поднялся и, поклонившись, сказал:

   -- Благодарю тебя, Лу-Нанна. Богатство мое велико, стада обширны. Щедрая награда ждет тебя.

   Кровь уже засохла на камнях, на степь опускалась ночь.

3.

   Лабарту уходил на восходе, и Ашакку вышла проводить его. Рассветные лучи ложились на ее лицо, блестели на кольцах тяжелого ожерелья. Дошла до тропы, ведущий на юг, и остановилась. Улыбнулась, спокойно, -- словно Лабарту просто возвращался к своим стадам, а не уходил в чужие земли за рекой.

   Шелестела опаленная летним солнцем трава, просыпалась земля.

   -- Пройдет время, и ты станешь сильнее меня, -- сказал Лабарту.

   Ашакку качнула головой, опустила глаза.

   -- Поэтому мой хозяин уходит? -- спросила она. -- Чтобы не видеть, как Ашакку станет сильнее его?

   В ее словах была правда, и в первый миг Лабарту не знал, что ответить. Хотелось позабыть о гадании и об избранной цели. Прошлое не вернуть, так почему бы не остаться здесь? Горячий ветер, знакомый уклад, простая жизнь... И время утекает, словно песок сквозь пальцы, годы уходят, столетия...

   Нет. Мое место не здесь. Пусть мне не стать сильным, но я докажу, что я...

   Он взял руки Ашакку в свои. Она права, но не права. Я ухожу не потому.

   -- Ты -- дитя моего сердца, -- проговорил Лабарту. Ашакку подняла голову, встретилась с ним взглядом. -- И в моем сердце всегда будет место для тебя. Если захочешь меня увидеть, ищи в городах. Кочевать я не буду, найдешь без труда.

   -- Найду, -- кивнула Ашакку, и вновь улыбнулась, доверчиво, легко. В глазах у нее не было слез.

   Так они простились.

   И, уже шагая по тропе, Лабарту обернулся, хоть и знал, что нельзя, -- ведь если оглянешься, оставишь в покинутой земле часть своей души. Но не смог удержаться.

   Обернулся, но уже не увидел Ашакку. Ушла, вернулась к делам. День только начался, и впереди много забот.

4.

   За рекой даже воздух казался другим. Всюду в нем был привкус влаги, запах полей и оседлой жизни. Глинистые берега каналов, ослепительные блики в воде, -- словно и не изменилось ничего.

   Солнце пылало над головой, огромное, жаркое, и кругом не было ни души, -- люди попрятались от полуденного зноя, скрылись в душной тени домов. Лабарту шагал по пустой дороге, и в пыли оставались отпечатки его босых ног. Многие проходили и проезжали здесь: дорога истоптана, покрыта следами колес, копыт и ступней.

   На развилке Лабарту остановился, помедлил. Если пойти на восток, то выйдешь к Лагашу. И не так долог путь... И снова увидишь свой город, его улицы, каналы. Но, должно быть, давно прорыты новые каналы, а город разрушен и отстроен. Разве ты не слышал про потоп и войны? Свой Лагаш ты не увидишь, а потому...

   Лабарту повернул на запад.

   И вскоре после развилки встретил путника. Тот шел, тяжело дыша и обливаясь потом, но не замедляя шага. Был он вооружен, а на поясе висела печать. Должно быть, посланник царя или храма, и спешит с поручением.

   -- В какой город ведет эта дорога? -- спросил Лабарту, поравнявшись с ним.

   -- Аккаде, -- выдохнул путник и остановился. Было видно, что он рад невольной передышке, но чувство долга его подгоняет.

   Аккаде. Лабарту улыбнулся. Человек стоял перед ним, высокий, сильный, и кровь его была чистой, чувствовалась сквозь кожу.

   Жажда еще не пришла -- Лабарту знал, что проснется она не раньше полуночи. Но этот человек был первым, повстречавшимся на дороге, а в конце пути ждал город Аккаде. И потому незачем было думать, кто этот путник и куда идет, -- кровь его была горячей, почти как солнце над головой.

   Пусть удача не покидает меня. И, не говоря больше ни слова, Лабарту забрал его кровь и жизнь, и оставил в пыли мертвое тело.

   На закате он вышел к Аккаде. И, увидев город, не мог отвести глаз.

   Город окружали неприступные серо-желтые стены, а за ними виднелся храм, и ступени его уходили вверх, вверх, в темнеющее небо. Огромные ворота были распахнуты, и дорога вливалась в них, словно река. Люди, повозки, цокот копыт, многоголосый шум, лодки, причаливающие к берегу канала, мерные удары весел... Вечерний воздух был полон запахом города, -- молодого, но могущественного, готового покорить всех между Тигром и Евфратом.

   Я стану хозяином этой земли, думал Лабарту, глядя на барельефы над воротами, на разноцветные значки на стенах. Пусть у меня мало сил, но никто не остановит меня, я стану хозяином Аккаде.

   И, держась за эту мысль, как за спасительную нить, вошел в новую столицу черноголовых.

Глава вторая

К морю

1.

   Закатные лучи уже не проникали во внутренний двор, здесь царил сумрак, лишь небо над головой было светлым, голубовато-серым. Лабарту ждал, когда Татану закончит с остальными делами и позовет его. Мысли скользили, смешиваясь с воспоминаниями, но дышать было легко, и ничто не внушало тревоги.

   Похожий двор Лабарту знал в детстве, но все же здесь все было по-иному. В городе, где он вырос, крохотные дома лепились друг к другу, и узкие улочки петляли, то приводя в тупик, то нежданно выводя к каналу или на площадь. Здесь же, над кварталами бедняков, возвышались дома в два, а то и в три этажа, а ближе к площади красовались дворцы, и самый величественный из них -- жилище лугаля.