Бироновщина. Два регентства

При этихъ словахъ преосвященнаго Анна Леопольдовна, какъ многими было замчено, глянула искоса съ недоумніемъ на стоявшаго рядомъ съ нею молодого супруга, точно и не чаяла въ немъ такихъ «львиныхъ» качествъ. Когда проповдникъ затмъ перешелъ къ восхваленію ея самой, а также ея царственной тетки, принцесса впала опять въ прежнюю апатію.

По окончаніи молебствія императрица взяла въ свою собственную карету уже обоихъ новобрачныхъ, и поздъ двинулся, при пушечныхъ и ружейныхъ салютахъ, обратно къ Зимнему дворцу. Здсь приносились общія поздравленія. Вся церемонія длилась съ 9–ти часовъ утра до 8–ми вечера, посл чего вс поздравители разъхались по домамъ, такъ какъ не только были до–нельзя измучены, но и страшно проголодались. Только теперь и государыня съ молодыми сла за столъ, къ которому была приглашена одна лишь цесаревна Елисавета. Тотчасъ же посл стола имъ пришлось опять переодваться къ вечернему балу.

«Было уже около трехъ часовъ утра, когда я вернулась къ себ, полумертвая отъ усталости писала супруга резидента англійскаго Двора, леди Рондо, въ Лондонъ. — Невозможно составить себ понятія о великолпіи наряда каждой изъ дамъ, которыя вс были въ робахъ, несмотря на то, что свадьба происходила въ іюл мсяц, когда тяжелыя платья очень неудобны».

За свадьбой послдовалъ цлый рядъ празднествъ. На другой день, въ среду, вс присутствовавшіе наканун на свадьб «банкетовали» въ Лтнемъ дворц подъ звуки итальянскихъ каватинъ и пасторалей.

Лилли, не допущенная на свадьбу, не была, приглашена, конечно, и на банкетъ, но совершенно неожиданно для ней самой выступила на банкет дйствующимъ лицомъ. Произошло это такъ:

Несмотря на согласіе принцессы, «Менгденша» (какъ теперь и сама Лилли называла уже про себя «гувернерку») все еще не удосужилась переговорить съ оберъ–гофмаршаломъ о дозволеніи двочк быть на заключительномъ воскресномъ маскарад. Лилли позволила себ ей о томъ напомнить; но фрейлина коротко ее обрзала:

— Ты думаешь, что y меня только и есть теперь заботъ, что о теб? При удобномъ случа скажу какъ–нибудь Лвенвольде.

Но такого случая ей, должно–быть, не представилось. Такъ наступило банкетное утро. Лилли повдала свое горе мадамъ Варлендъ, единственной, принимавшей въ ней боле сердечное участіе.

— Что же длать, дитя мое? — сказала та. — Чтобы поразсяться, пойди–ка, посмотри, какъ мадамъ Балкъ убираетъ банкетные столы.

Г–жа Софія Балкъ, придворная кастелянша, съ подчиненными ей прислужницами и прачками, нсколько дней уже занималась убранствомъ банкетныхъ столовъ въ особой «овошенной палат», куда придворный кухеншрейбергь Иванъ Василевскій поставлялъ ей изъ своего запаса требуемое количество искусственныхъ цвтовъ, а садовый мастеръ Микель–Анджело Массе изъ оранжерей Лтняго сада — живые цвты. Скатерти на столахъ подшпиливались булавками и перевязывались алыми и зелеными лентами; сверху устанавливались пирамиды цвтовъ, а на главномъ стол, за которымъ должны были помститься сама императрица, молодые, цесаревна Елисавета да герцогъ Биронъ съ своимъ семействомъ, ставилась еще банкетная горка, украшенная короной, скипетромъ и золочеными мечами.

Лилли нашла работу кастелянши почти законченною; столы были перенесены уже изъ «овошенной палаты» въ «Большой» залъ, гд мадамъ Балкъ отдавала послднія приказанія. Увидвъ входящую Лилли, она ее привтствовала съ радушной простотой:

— А! это вы, баронесса? Полюбуйтесь нашей работой, полюбуйтесь.

Очень довольная, казалось, что есть передъ кмъ похвалиться, она, подбоченясь обими руками, принялась обстоятельно объяснять двочк разницу между банкетами и обыкновенными «куртагами»: куртаги при Двор бываютъ вдь каждую недлю по два раза: по четвергамъ да воскресеньямъ; хотя на нихъ и съзжаются особы четырехъ первыхъ классовъ да гвардейское офицерство, но забавляются тамъ только карточной игрой да ушами хлопаютъ на «камерную» музыку итальянцевъ. «Банкеты» — «совсмъ иное дло: они даются только въ царскіе и другіе торжественные дни.

— Да что же вы молчите, баронесса? — прервала сама себя словоохотливая кастелянша, какъ будто обиженная тмъ, что не слышитъ похвалъ. — О чемъ вы задумались?

— Я вспоминаю свадебные столы y насъ въ Лифляндіи… — отвчала Лилли.

— Да что они тамъ разв еще нарядне?

— Не нарядне, нтъ; но…

— Но что?

— Вмсто этихъ искусственныхъ цвтовъ и лентъ, тамъ все живые цвты; кресла молодыхъ увиты гирляндами, а куверты — внками изъ розъ и миртовъ.

— Но вдь это, въ самомъ дл, должно быть премило! Какая жалость, право, что я раньше–то этого отъ васъ не слышала…

— А разв вы не поспете еще это сдлать?

— Да о всякомъ отступленіи отъ регламента надо доложить оберъ–гофмаршалу.

— А я бы ему и не докладывала! Понравится государын и молодымъ, такъ гофмаршалъ и рта не разинетъ.

— Какая вы храбрая! Разв ужъ сдлать маленькую пробу надъ креслами и кувертами молодыхъ?

— Ну, конечно, мадамъ Балкъ. Вы сами увидите, какъ это красиво.

— Ахъ, баронесса, баронесса! Посадили вы мн блошку въ ухо… Попробуемъ ужъ на вашъ и на мой страхъ.