Birth (СИ)

- Это все, что мы должны знать? – голос Джейка звучал убийственно спокойно, разве что одна его бровь взлетела вверх.

- Разве что близлежащий город от базы пострадал от нападения нового штамма, - будничным тоном произнес военный. – Мне жаль, Пирс, - я могла поклясться, что этот мудак едва не плясал от счастья. – Надеюсь, это не сильно выведет тебя из строя.

Он кинул мне на папку с какими-то документами, прежде чем скрыться за дверью.

- Этот мудак очень сильно хочет схлопотать, - гневно воскликнул Данте. – Зачем ты меня остановила?

- Ты под трибунал попасть хочешь? – Хэмилтон закатила глаза. – Теперь у всех нас нет ровным счетом никаких преимуществ. Он прав, мы теперь как все, и с нами будут обращаться соответственно. А так как нас ненавидела каждая собака, стоит заткнуть свое эго куда подальше!

- Лекс, что там? – Джейк посмотрел на меня.

Я растерянно перевела взгляд с Данте и Хэмилтон на папку в руках. Плохое предчувствие заставило все внутри сжаться. «Мне жаль, Пирс» крутилось в голове все те долгие секунды, пока я открывала папку и медленно читала текст.

- Лекси? – позвала меня Лиз, когда мой взгляд неотрывно замер на названии города, который подвергся нападению вируса.

- Лекси, да что там, черт подери, такое? – свою лепту внес и Данте, пока я медленно закрывала папку и клала ее на стол.

- Город, который подвергся нападению, - я замолчала, собираясь с мыслями и духом. – Это мой город, где я оставила отца. Там все мертвы.

========== 2 часть. 15 ==========

Until you crash

Until you burn

Until you lie

Until you learn

Until you see

Until you believe

Until you fight

Until you fall

Until the end of everything at all

Until you die

Until you’re alive

Don’t save me, don’t save me, cause I don’t care

Don’t save me, don’t save me, cause

I don’t care

(30 Seconds To Mars - Savior)

15

Ненависть и горе. Как оказалось, эти чувства похожи. Где-то внутри грудной клетки все настолько смешалось, что хотелось своими собственными руками вскрыть ее и выпустить эту безумную ноющую боль на свободу. Но здравый смысл попросту не давал этого сделать, поэтому я бесцельно бродила по базе, нарушая все поставленные правила, пока не наткнулась на тренировочный зал.

Свет в нем был погашен, и я не стала утруждать себя поисками включателя. Скинув тяжелую куртку на пол у входа и стащив грязные ботинки, я завязала волосы в тугой хвост и пошла в сторону тренировочных груш. Ненависть, ярость, гнев – эти чувства стали перевешивать всю боль от потери и начали требовать выход. Расправив плечи, я закрыла глаза и выдохнула через рот. В голове стали кружиться картинки воспоминаний. Вот мне пять, и мама с папой качают меня на качелях, а наша собака Рудольф бегает вокруг и радостно махает хвостом. Мой одиннадцатый день рождения. Последний праздник, который мы встречали с таким безумным восторгом и счастьем, где никто не думал, что следующий год может оказаться последним.

Мой кулак ударился в грушу, на что все тело отозвалось болью.

Одиннадцатый день рождения. Через три дня мама узнала о раке. И в тот момент жизнь утратила краски для всех нас. В одиннадцать лет дети не имеют представление о жизни и смерти, не знают, сколько стоит продление мучений в виде химиотерапий. Никто из моих сверстников не задумывался над тем, что может вернуться домой и уже не застать там маму, все они мечтали о той далёкой взрослой жизни, где реальность смешана со вкусным запахом роскоши и любви. А я знала, что жизнь не имеет долбаного хэппи энда, и чтобы хоть чего-то заслужить, надо ползать на пузе и надеяться, что судьба не даст тебе со всего маху пинка под зад.

Вторая рука со всей силы, на которую была способна, ударила в упругую черную ткань.

Мольбы, надежды, вера – бред, который не стоит даже в теории допускать. Ты думаешь, что вот, Господь Бог смилостивился над тобой, дал шанс все исправить и наладить, когда судьба тебе наносит хук справа прямо в под дых. И ты лежишь, не в силах сделать и вздоха, мечтаешь о смерти, но та лишь смеется тебе в лицо и забирает кого-то другого.

Слезы лились по щекам, но проще было о них не думать, проще было сочинять потрясающие монологи в своей голове и разбивать руки в кровь о бездушного противника, который мог стерпеть любую мою выходку, который лишь скрипел на проржавевших кольцах, немного отклоняясь и снова попадая в мои объятья.

- Лекс.

Я замираю, все внутри меня подпрыгивает в одночасье, а после падает в пучину безразличия и глубокой депрессии.

- Да? – не оборачиваясь, я продолжаю совершать бездумные удары, пока тупая ноющая боль не проходит в самый мозг.

- Перестань.

- И это мне говорит человек, который хотел убить любого всего несколько часов назад? Не будь лицемером, Данте! – выплевываю я, резко крутанувшись на своем месте.

- Я не лицемер,- он указывает пальцем на грушу за мной. – А вот это явно не твое.

- А тебе точно не стоит вмешиваться, - замечаю я, чувствуя, что боль в руках становится все сильнее. – Оставь меня наедине с моим долбаным горем. Я имею право на одиночество!

- Ты же не знаешь наверняка, твой отец может быть жив, - усмехается парень.