Биржевой дьявол

Я отошел, чтобы наконец сделать Шарлотте копию факса из Bloomfield Weiss. Просмотрев документ, она уверенно заявила, что это чушь собачья и что у нее есть крутой физик-ядерщик, способный это доказать. Я вернулся в центр зала. Все трейдеры притихли и напряглись, ожидая развязки. Фрюэр и Алежу звонили снова, чтобы попытаться понять, что происходит. Джейми мастерски ушел от прямых ответов. На Педру обрушивались все новые порции облигаций. Остальные старались залечь на дно и как можно меньше шевелиться.

Рикарду пришлось сделать несколько звонков. Педру пока удерживал цену на шестидесяти шести, но нас это больно било по карману.

Наконец в шесть часов Рикарду положил трубку и хлопнул в ладоши. В зале воцарилась мертвая тишина. Все телефонные разговоры оборвались разом.

– Ник прав. Торговый банк США держит аргентинских диско на семьсот миллионов долларов. И они с превеликим удовольствием одолжили Bloomfield Weiss бумаги. Во всяком случае, так было до сих пор. Через час Bloomfield Weiss получит требование вернуть диско на все семьсот миллионов обратно в Торговый банк. К двенадцати часам завтрашнего дня. И есть только одно место, где они могут эти облигации выкупить. Здесь. У нас.

По залу прошел злорадный смешок.

Dekker Ward скупала облигации до поздней ночи.

Снова семь пятнадцать утра. Поспать мне удалось от силы пару часов. Остальные, судя по лицам, спали не дольше. Но все были полны сил и рвались в бой. Мы собрались вокруг Рикарду.

– Итак, companeros, мы затарились на миллиард двести, – сказал он. Мы затаили дыхание. Это была огромная сумма, даже по меркам Dekker. – Облигации пока стоят на шестьдесят семь. Bloomfield Weiss с радостью сплавила все, что мы могли купить до закрытия рынка в Нью-Йорке. Потом она внезапно затихла. Интересно будет увидеть, как оно пойдет сегодня.

Все довольно заулыбались.

– Теперь: что с мексиканским контрактом?

– Переговоры о цене пока дали десять процентов с четвертью, – сказал Мигел. – И Bloomfield Weiss, похоже, уверена в том, что его заполучит.

– Заполучить контракт должны мы.

Шарлотта осторожно кашлянула. Рикарду поднял руку.

– Спокойно, я знаю, что Мексика для нас выглядит сейчас несколько сомнительно. Не самый подходящий момент, чтобы продавать их долги, да еще на два миллиарда. Но мы уже поделили будущий контракт с Торговым банком, что уменьшает риск ровно вдвое. А сегодняшний день может стать днем, когда с Bloomfield Weiss в Латинской Америке будет покончено навсегда. Мы войдем в игру на девять и три четверти процента – и выиграем контракт. Возражений нет?

Джейми страдальчески поморщился. Продавать мексиканцев предстояло ему. Даже я понимал, что при такой доходности бумаг это будет очень непростым делом. Он открыл было рот, но передумал и промолчал.

– Прекрасно, – Рикарду потер руки. – А теперь пошли делать деньги.

Суеты, шума и звонков в этот день было предостаточно. Но только два звонка имели значение. Первый раздался в одиннадцать-тридцать. Звонил главный трейдер Bloomfield Weiss. Ведущие трейдеры крайне редко напрямую выходят друг на друга, но сегодня у него не было выбора. Его интересовало, по какой цене Dekker может предложить аргентинские дисконты на сумму семьсот миллионов долларов.

В зале все понимали, что происходит. Мы замерли, не сводя глаз с Рикарду.

– Семьдесят два.

Пауза.

Потом Рикарду положил трубку.

– Аргентинские дисконтные облигации на семьсот миллионов. Продано по семьдесят два!

Раздался общий рев восторга. В эту секунду счета Dekker Ward пополнились тридцатью пятью миллионами чистой прибыли.

Второй звонок раздался гораздо позже, около семи вечера по лондонскому времени. Dekker Ward и US Commerce Bank получили мандат на продажу еврооблигаций Соединенных Штатов Мексики на сумму два миллиарда долларов с доходностью бумаг в девять и три четверти процента. Эмиссия должна была состояться в следующую среду.

Наш биржевой дьявол окончательно выдавил Bloomfield Weiss с поля боя. А нам предстояло продать чертову уйму облигаций.

12

Битва за Брейди выманила лорда Кертона на Кэнери Уорф, куда он прибыл, чтобы устроить парадный смотр своим победоносным войскам. Он был председателем совета директоров Dekker – пост, который он унаследовал от своего отца двенадцать лет назад. Существовала четкая договоренность, сводившаяся к тому, что Рикарду имеет полную независимость, собственный офис на Кэнери Уорф и пятьдесят процентов приносимой его группой прибыли для себя и своих людей. Кертон получал оставшиеся пятьдесят процентов, а равно и чувство удовлетворения от того, что Dekker превратилась в одну из самых успешных брокерских фирм в Лондоне. Друг к другу они относились с подчеркнутой вежливостью и опасливой осторожностью.

Сейчас оба подошли к нашему столу.

– Вы уже знаете Джейми, – сказал Рикарду. – Однако, вы еще не знакомы с Ником Эллиотом, нашим новым сотрудником. Это он выяснил, у кого Bloomfield Weiss одалживала свои облигации.

Я чуть не лопнул от гордости.