Биржевые маги. Интервью с топ-трейдерами

Я почти с самого начала торговал на всех рынках. Облигациями и акциями — с первого же дня.

Валютами — тоже довольно рано. В Оксфорде я старался как можно больше денег держать в

долларах, поскольку понимал, что фунт стерлингов вот-вот будет девальвирован. Я знал, что это

случится скоро. Так оно и вышло: через год после того, как я закончил учебу. В этом я снова

немного поспешил. Уже тогда я хорошо разбирался в валютах.

В конце 1960-х я начал торговать и на товарных рынках — покупать золото. В начале карьеры, когда

я проходил собеседование при найме на работу, сотрудник фирмы спросил меня: «Что вы читаете в

«Wall Street Journal?» — «Прежде всего раздел о товарных рынках». Он поразился, поскольку и сам

начинал с той же страницы. Это было задолго до того, как товарные рынки стали тем, чем они

являются теперь. Он предложил мне работу и, когда я отказался, чуть не придушил меня. Это

собеседование было в 1970 году, когда я уже торговал на товарных рынках.

Если брать за точку отсчета сентябрь 1970 года, то с чего начались ваши торговые победы, заложившие основу последующего выдающегося успеха?

Первые потери меня многому научили. С тех пор я очень редко ошибался, хотя и не люблю этим

хвастать. Я быстро научился ничего не предпринимать, не продумав своих действий. Я понял, что

лучше ничего не делать и подождать, пока план действий и цены не станут настолько хороши, что

даже ошибка не принесет большого вреда.

Были ли у вас с того времени проигрышные годы?

Нет.

С чего начался «Quantum Fund»?

Джордж Сорос был старшим партнером, а я — младшим. Мы начинали вдвоем плюс секретарь.

Как вы познакомились с Джорджем Соросом?

В 1970 году я начал работать с ним в фирме «Arnold & S. Bleichroeder». В 1973 году мы ушли оттуда, поскольку новые правила для брокерских фирм не позволяли нам получать процент с торговых

прибылей. Мы могли бы остаться, но тогда не смогли бы зарабатывать на управлении деньгами.

Поэтому мы вынуждены были уйти. Как оказалось, к счастью. Ушли и основали свою фирму.

Как вы торговали в «Quantum Fund»? Насколько я понимаю, управление фондом отличалось от

традиционного?

Мы инвестировали в акции, облигации, в валютные и товарные рынки — во все. У нас были

короткие и длинные позиции по всему миру.

Вы с Джорджем принимали независимые торговые решения?

Нет. В смысле разделения труда он был трейдером, а я — аналитиком.

Например, вы предлагали открыть короткую позицию по доллару, а он решал, когда это сделать?

Да, приблизительно так.

А если вы не соглашались друг с другом по какому-то рынку?

В таком случае мы обычно ничего не предпринимали.

Значит, для проведения сделки вам требовалось прийти к согласию?

Жестких правил не было. Иногда мы не соглашались друг с другом, но все равно проводили сделки, так как один из нас был увереннее другого. Но такое случалось редко, поскольку обычно мы

приходили к согласию, вместе проработав сделку и выяснив, будет она успешной или нет. Продумав

что-либо досконально, мы приходили к консенсусу. Я не люблю это слово, поскольку

инвестирование на основе консенсуса ведет к катастрофе, но мы почти всегда действовали заодно.

Как вы распределяли ресурсы, когда торговали на рынках с кредитным рычагом, например на

товарных и валютных рынках?

Пока у нас имелись деньги, мы всегда использовали рычаг до предела. Если мы что-то покупали и у

нас кончались деньги, то мы анализировали портфель и избавлялись от того, что на данный момент

казалось наименее перспективным. Например, если нам хотелось купить кукурузу, а деньги

кончались, то надо было либо отказаться от этой покупки, либо что-то продать. Это напоминало

развитие амебы. Ведь амеба растет в одном направлении, а столкнувшись с препятствием, начинает

расти в другом. У нас был весьма «амебообразный» портфель.

То есть вы никогда не оценивали риск своих отдельных позиций? И если проигрывали на одном

рынке и были вынуждены сократить портфель, то вполне могли урезать позиции на другом рынке?

Именно так. Мы всегда урезали те позиции портфеля, которые считали наименее привлекательными.

Даже сегодня такой фонд выглядит весьма нетрадиционно. Тогда же он, вероятно, был просто

уникальным по своей инвестиционной стратегии.

Конечно, он был уникальным. Я до сих пор не знаю никого, кто бы торговал на всех рынках — то

есть на валютных, товарных, на рынке акций и облигаций, играл и на повышение, и на понижение —

по всему миру. Я теперь в отставке, но по-прежнему действую на всех этих рынках. Мне говорят:

«Вы в отставке?! Да у нас весь персонал фирмы не успевает следить за всеми этими рынками. Что же

это за отставка, когда вы играете на понижение акций по всему миру?»

Признаюсь, мне забавно слышать, когда вы говорите о своей «отставке».

Я и в отставке активнее многих других и часто слышу: «Когда вы успеваете за всем следить?»

Я бы задал такой же вопрос.

Не знаю, как можно инвестировать в американскую сталь, не понимая, что происходит с

малайзийским пальмовым маслом. Как я уже говорил, все это — части огромной, постоянно

меняющейся трехмерной головоломки.