"Бис" для суфлёра (СИ)

— Сначала поговори с ней, — глубокомысленно произнёс Абраксас, поворачиваясь к Тому после того, как бросил раздражённый взгляд на Долохова, — а потом делай выводы.

Риддл скрестил руки на груди, хмурясь.

— С каких пор ты стал экспертом по отношениям?

— О, так у вас, значит, отношения? — в тон ему ответил Малфой, зеркально отобразив позу Тома; Том прищурился.

Долохов приподнялся из-за стола, обозначая своё присутствие.

— Что бы это ни было…

— У нас проблемы с приютом, — оборвал Тома Абраксас, — серьёзные проблемы с Министерством, поэтому, возможно, мисс Грейнджер там бывает. Так что, я серьёзно, не сделай того, о чём потом можешь пожалеть, — бросил он, направляясь к двери в библиотеку. — Раз уж ты выбрал её. — Добавил он многозначительно.

Проводив Малфоя взглядом, Том резко развернулся и, громко топая, поднялся на второй этаж. Долохов тяжело вздохнул.

Абраксас смирился с выбором Риддла, и, в целом, вёл себя сносно, хотя, конечно, упоминал время от времени чистокровных девушек, которые могли заинтересовать Тома. По мнению Малфоя, конечно. Однако Риддл не видел в них ничего привлекательного, даже несмотря на известные фамилии. Если уж на то пошло, то его больше интересовали их отцы, у которых имелось хоть какое-то влияние.

И всё же, Малфой принял Гермиону, даже заступался за неё время от времени, пусть сама девушка об этом и не знала.

Но все рассуждения Риддла застилали его здравый смысл. Переживания о том, что у неё могут быть свои секреты, дела, теперь ещё и её регулярные походы в кабинет Лича — слишком много, чтобы Том мог действовать адекватно.

* * *

Гермиона пыхтела, сидя над записями, которые нужно было расшифровать. Она знала, что всё не закончится так просто, и невыразимец будет требовать больше и больше. Она проклинала себя каждый день за то, что не сумела сдержать эмоции, и дала ему понять, что узнала его.

Это было понятно с самого начала — он всё-таки затащил её в Отдел Тайн, пусть и сумел всё устроить анонимно. Как оказалось, он не хочет делиться своими открытиями с коллегами. И не хочет делиться с ней своими планами. Это было хуже всего. Опаснее всего. Это привело к тому, что Гермиона перестала ему доверять. Более того, она не могла допустить, чтобы он повторил эксперимент. Ясно, как день, что его маниакальное желание добиться успеха преследовало какие-то личные цели.

— Не могу понять, Черри, — рассуждала она, обращаясь к эльфийке, сидящей на её постели, — почему он так изменился. Мой Начальник Отдела Тайн не казался мне сумасшедшим. — Она запнулась, повернувшись к домовушке. — Хотя, то заклинание, которое он посоветовал… теперь я сомневаюсь, что это была ошибка.

Он не захотел отправляться в прошлое сам… может быть, хотел, чтобы его молодая копия добилась успеха раньше? И… что тогда? Выходит, всё то время, что они сотрудничали и работали вместе, он притворялся?

— Мисс нужно больше отдыхать, — укорила Черри, игнорируя тираду Гермионы.

Ведьме было стыдно, что она так сильно пользуется привязанностью домовушки в личных целях, заставляя ту периодически выслушивать её, но это было лучшее, что она могла предпринять.

— Как поживает Чер? — поинтересовалась Гермиона, не в последнюю очередь из-за того, что действительно беспокоилась об эльфе.

Черри состроила мечтательное выражение лица.

— Хозяин заботится о Чере, — протянула она, — учит новому. Чер любит хозяина, хотя и скучает по предыдущей семье.

— Ну ты-то не даёшь ему много грустить, верно?

Эльфийка кивнула, растянув бледные губы в улыбке.

Гермиона вновь отвернулась к столу и решительно отодвинула старые записи, решив, что вернётся к ним немного позже. Лучшим решением, на её взгляд, было отвлечься. Поэтому, призвав перо с чёрными чернилами и пустой лист пергамента, она занялась нумерологическими расчётами.

Каждый раз, каждый чёртов раз, цепочки получались всё длиннее и длиннее, а неизвестных становилось всё больше и больше. Она меняла ингредиент за ингредиентом, порядок эксперимента, перебрала все известные ритуалы — даже ритуалы на крови! — но ничего не могло составить пропорцию проклятию некроманта. Даже кровь из всего единорога на три порядка уступала в силе, даже философский камень на порядок уступал.

* * *

Гермиона направила палочку на себя, и её волосы посветлели, глаза стали голубыми, а губы — тоньше, затем она набросила на себя мантию-невидимку, и только после этого отправилась в Министерство. Спектакль с преображением внешности был только для невыразимца — раскрывать ему секрет мантии-невидимки Гермиона не собиралась — а отвечать на его вопросы, почему она, переживающая об анонимности, не меняет внешность, больше не хотелось. Хотя, как раз таки нахождение под чарами привлекло бы больше нежелательного внимания, особенно внимания мракоборцев, способных различать иллюзию.