"Бис" для суфлёра (СИ)

Люциус полностью погружался в занятия, не отвлекаясь на раздражители, но, только в камине растворился учитель по танцам, ведьма почувствовала, как в его голове переключился тумблер, и ребёнок стал самым обыкновенным мальчишкой. Они вновь вернулись в детскую и провели почти три часа сначала сражаясь, а потом играя в плюй-камни — подарок Эйлин, которая и обучила Люциуса так хорошо, что Гермионе не нужно было даже поддаваться — он её побеждал всякий раз.

Затем домовики объявили об ужине, и Грейнджер позволила проводить себя в столовую. К ним присоединился Том. Гермиона заметила его нервозность, как только он шагнул из камина на светлый ковёр с высоким ворсом.

— Что случилось? — поинтересовалась она, усаживаясь на своё место.

Том достал из внутреннего кармана мантии письмо и протянул его Гермионе. Внутри оказалось приглашение на судебный процесс. Наверное, её дома ждало такое же. Как и всегда, Министерство не озаботилось тем, чтобы сообщить подробности Заседания.

Люциус нетерпеливо ёрзал на стуле ровно до того момента, пока на столе не появились тарелки с едой. Потом тумблер снова отчётливо щёлкнул, мальчик выпрямился, аккуратно разложил салфетку и приступил к трапезе.

— Мракоборцы обнаружили незаконную ферму нюхлеров, — объяснил Том, повторив действия Люциуса, — судить будут Чарльза Селвина. Слышала это имя?

— М-м, — протянула Грейнджер; она знала одного Селвина — в своём времени, но точно не помнила его имя, а в этом времени дядя ни разу не говорил о нём… даже когда они изучали список чистокровных.

— Я не сомневался, — сказал Риддл, кивнув, — они не появляются на Заседаниях, хотя количество мест в Визенгамоте у них… почти как у Блэков.

— К чему ты ведёшь?

Том задумался, нахмурившись, и вилка в его руке противно скользнула по тарелке. Люциус, сидящий слева от неё, слегка вздрогнул от резкого звука, но тут же вернулся к еде. Гермиона не знала, можно ли обсуждать подобные вещи при нём, но подозревала, что Риддл знает, что делает. Кроме того, она была уверена, что Абраксас уже просветил сына по поводу чистокровных семей. И организации, в которой состоит, лидером которой был Том. М-да.

— Поговорим после того, как Люциус отправится спать, — тоном, не подразумевающим возражений, подытожил Том.

Грейнджер пожала плечами, моментально переключая внимание на ребёнка. Тот, слегка прищурившись, кивнул сам себе, будто вёл какой-то диалог в голове. Он продолжал гонять по тарелке спаржу — еда в этом доме была диетической. В целом, Гермиона давно обратила внимание на то, что Абраксас предпочитает полезную пищу, а не традиционно английскую — жирную. У него были проблемы с желудком. Хотя пища — единственное в чём себя ограничивал Малфой-старший, потому что любил посидеть с бокалом огневиски и много курил.

Люциус похлопал Гермиону по предплечью.

— Можно мне пирожное? — спросил он, глядя ей в глаза с таким выражением лица, что девушка была готова дать ему все пирожные мира.

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но её опередил Том:

— Разве сегодня суббота? — лениво протянул он.

Вопрос явно не был адресован ей. Люциус мгновенно нахмурился.

— Нет, не суббота, — капризно произнёс он. — Но…

— Нет, — отрезал Риддл и посмотрел на возмущённую Гермиону: — Абраксас запрещает ему есть сладкое, он потом плохо спит.

Грейнджер с трудом удержала брови на положенном им месте. А потом повернулась к мальчику с извиняющимся выражением лица. Ей было тяжело что-то запрещать ребёнку, тем более — чужому, тем более — сладкое. Она сама очень любила шоколад, пирожные и конфеты, и ей было искренне жаль Люциуса. Она даже забыла, что он когда-то называл её грязнокровкой. Не мог этот мальчишка сказать… такое.

Они выбрались из-за стола, бросая хмурые взгляды на Риддла, и отправились обратно, в детскую. Гермиона рассчитывала, что они снова будут играть, но Люциус объявил, что ему нужно выполнить домашнее задание. Поэтому Грейнджер сидела на наколдованном стульчике рядом с ним подперев голову рукой, проверяя упражнения. Она попыталась представить Абраксаса рядом с сыном, сидящего вот так, каждый вечер, и, как ни странно, у неё это получилось. Он выглядел бы очень органично.

Как только часы пробили девять, Люциус отложил перо, аккуратно собрав пергаменты в стопочку, и повернулся к Гермионе.

— Вы почитаете мне перед сном?

Грейнджер удивлённо моргнула.

— Хорошо.

— Я буду готов через пятнадцать минут, — сказал он и вскочил, скрываясь за дверью.

Потом зашумела вода. И ровно через тринадцать минут шум воды стих. И ещё через минуту Гермиона поднялась, подошла к двери и постучала.

— Да, я уже готов, — отрапортовал детский голосок по ту сторону деревянной поверхности.

Грейнджер не знала, как относиться к такому явлению. В ней боролись восхищение и возмущение: Абраксас то ли приучил ребёнка к точному распорядку дня, то ли выдрессировал. Однако, несчастным Люциус не выглядел, поэтому девушка решила остановиться на первом варианте.

Она прочла Люциусу сказку «Волосатое сердце колдуна», и тот уснул ровно на последних строчках.

Подоткнув одеяло, она окинула взглядом комнату, и вышла.

* * *