Бисер для трех поросят

У Лютикова зависла сумма, эквивалентная ста шестидесяти тысячам долларов. Сколько потеряли другие, ему неизвестно, но, по самым скромным подсчетам, в совокупности миллион наверняка наберется. Ведь другие постоянные клиенты конторы тоже старались не лично для себя. За каждым из посредников стоят десятки мелких заказчиков. И естественно, заказчики эти не сидят сложа руки. Они активно домогаются своих денег, не гнушаясь ни бурными скандалами, ни прямыми угрозами. За последние дни жизнь Лютикова превратилась в настоящий ад, и он даже подумывает о продаже собственной станции техобслуживания, чтобы вывести из-под удара свою семью.

* * *

— Теперь понятно, что за делишки проворачивало начальство за нашими спинами, — задумчиво пробормотала я. — Но только при чем тут мы с Женькой?

— Ни при чем. Карапуз твою Женьку не похищал, — ответил он. — И тебя, кстати, тоже. Просто с него требуют деньги, а у него информации ровно ноль. В отличие от того типа с «Ролексом», он даже адреса Гросса не знает. Вот ему и стукнуло в голову пригласить тебя для приватного разговора. Попросил двух парней… А те, по глупости, попробовали силой затащить тебя в автомобиль. Кто ж мог предположить, что ты проявишь чудеса самообороны?! Такая вот, собственно, история…

— Он точно псих ненормальный. Что могла рассказать ему простая администраторша?

— Не скажи. Все бабы — прирожденные сплетницы. Он был уверен, что тебе известны не только адреса Гросса и его зама, но и координаты их любовниц. Столкнувшись с проблемой, те вполне могли попробовать отсидеться у своих пассий. А Карапуз рассчитывал, что ты подскажешь ему адресочки.

— Федь, а вдруг он и с Женькой пытался побеседовать? И его ребятки нечаянно перестарались…

— Даже не думай! — заверил меня прораб. — Оба парня работают у Лютикова простыми автослесарями. У них семьи, дети. И сама подумай, разве разобралась бы ты в два приема с двумя отпетыми отморозками?

— Нет, наверное.

— То-то и оно! Так что к исчезновению Женьки толстяк на девяносто девять процентов не причастен. А в силу оставшегося сомнительного процента, за ним пока мои люди присмотрят.

— Выходит, мы снова никуда не продвинулись. Столько суеты, и все без толку. Нет ни Женьки, ни Гросса, ни пропавших денег. А наш бедный заместитель лежит в морге разбухшей бесформенной массой. Нужно срочно отыскать его родственников и хоть какую-то фотографию.

— Вот этим мы с тобой и займемся. А во всем остальном пускай разбираются профессионалы.

— С какой радости эти профессионалы будут и дальше заниматься моими проблемами? — выразила сомнения я. — Может, им приплатить? Ты не думай, у меня есть кое-какие сбережения.

— Оставь их при себе, — презрительно крякнул прораб. — Такие вопросы решаются не деньгами, а личными взаимоотношениями.

— Крутые у тебя взаимоотношения…

— Меньше будешь знать, позже состаришься.

Ресторан только-только открылся, и посетителей пока совсем не было. Не откладывая в долгий ящик, я занялась сведением вчерашней кассы, а Федя отправился ворошить личное дело заместителя и вещи в его кабинете в поисках фотографии. Вернулся он довольно скоро, разочарованно сообщив, что ничего стоящего не нашел. В личном деле, правда, имелась наклеенная фотка, но очень старая, маленькая и вообще забрызгана какими-то рыжими пятнами. По ней даже живого человека опознать затруднительно, не то что мертвого.

Зато из автобиографии выяснилось, что родился ныне, видимо, уже покойный Глеб Николаевич Зимин в поселке городского типа Зорино. Это километрах в тридцати от города. Нашелся и его старый адресок: Коммунистический тупик, 25. И какому только шутнику пришло в голову обозвать тупик коммунистическим?

Закончив с кассой, попросила Федю свозить меня в супермаркет, поскольку запасы спиртного в ресторане порядком поредели, а при отсутствии руководства связываться с постоянными поставщиками я не рискнула. Вернувшись с покупками, я раздала персоналу массу мелких указаний, после чего, как бы невзначай, предложила прорабу проехаться в Зорино. Вполне возможно, что мать нашего заместителя по-прежнему проживает в Коммунистическом тупике. Конечно, старую женщину не следует огорошивать фактом смерти сына, пока этот самый факт до конца не установлен. Но у нее наверняка найдутся фотографии. И она могла бы рассказать о каких-то особых приметах. Родимое пятно, например, или тот же шрам от аппендицита. Если мать подтвердит существование грубого шрама на животе Глеба Николаевича, то можно считать факт его смерти официально установленным.

Федя мою идею с поездкой поддержал. Подозреваю, что он просто опасался оставлять меня в ресторане без присмотра, а чем торчать день-деньской рядом, предпочел провести время на свежем воздухе и с пользой для дела.

По дороге мы обсудили сложившуюся ситуацию.