Бишкек 3091

В этот момент я заметил, как вокруг меня начали появляться другие фигуры — участники эксперимента, такие же, как и я. Их глаза были полны страха и недоумения, они искали ответы, но их голоса гасли в этом безмолвном месте.

У меня в голове мелькали обрывки воспоминаний: яркие неоновые огни, шумные улицы, смех Айгуль.

Я почувствовал, как внутри меня еще больше нарастает тревога, и, не сдерживаясь, спросил:

— Где Айгуль? Где она?

Она посмотрела на меня с безразличием, как будто я задавал самый банальный вопрос. — Айгуль давно умерла, — произнесла она, её голос был ровным и бесстрастным.

Эти слова ударили меня, как молот. Я поник, не в силах поверить в то, что услышал. Шок сковал моё сердце, и я почувствовал, как мир вокруг меня начинает расплываться. — Как это возможно? — прошептал я, не в силах сдержать слёзы. — Она была рядом, она...

— Это не имеет значения, — прервала меня женщина, её голос оставался холодным. — Важно то, что ты сейчас здесь.

Я собрался с силами и спросил, пытаясь понять, что происходит. — Сколько мне сейчас лет?

Она взглянула на меня, и в её глазах не было ни капли сострадания. — Тебе 119 лет, — ответила она, как будто сообщала о погоде.

Эти слова пронзили меня, как острое лезвие. Я не мог поверить, что время прошло так быстро, что я стал стариком в этом бездушном мире. Моя жизнь, мои воспоминания, всё это казалось таким далеким и недостижимым, и я почувствовал, как тьма накрывает меня.

…

Я сидел в пустой белой комнате, стены которой казались бесконечными, как и время, которое я провел здесь. Дни сливались воедино, и я чувствовал, как апатия окутывает меня, как туман, заполняющий каждый уголок моего сознания. Проснувшись в этой лаборатории, где мою память считывали, я представлял, как мир вокруг изменился до неузнаваемости.

119 лет — это не просто цифра. Это груз, который давил на меня, как тяжёлый металлический панцирь. Я вспомнил Айгуль, её смех, её глаза, полные жизни. Но теперь её не было. Она ушла, оставив меня в этом холодном, стерильном пространстве, где даже воздух казался искусственным. Я чувствовал, как её отсутствие пронизывает меня, подобно острому лезвию, разрывающему мою душу на части.

Каждый день я пытался вспомнить, что было до этого. Моя память, как старый, повреждённый диск, воспроизводила лишь обрывки: смутные образы, звуки, запахи. Я искал в них утешение, но находил лишь пустоту. Апатия стала моим единственным спутником, и я задавался вопросом: что значит жить, если всё, что я знал и любил, исчезло?

В этой белой комнате, где время потеряло своё значение, я чувствовал себя как призрак, блуждающий по коридорам забытого мира. Я был пленником своих воспоминаний, и каждый миг, проведённый здесь, лишь углублял мою тоску. Я мечтал о том, чтобы снова увидеть Айгуль, но понимал, что это всего лишь иллюзия, созданная моим измученным разумом.

Я проснулся от звука механических шагов, раздающихся за пределами моей белой комнаты. В воздухе витала предвкушающая напряженность, как будто сама комната знала, что сегодня меня снова заберут. Тело будто бы инстинктивно напряглось, но разум оставался холодным и безразличным. Я знал, что меня ждут эксперименты, и, хотя внутри всё протестовало, на поверхности я оставался равнодушным.

Через несколько минут в комнату вошли они — безмолвные тени, одетые в белые халаты, с лицами, закрытыми масками. Их глаза сверкали, как стальные шестерёнки, лишённые эмоций. Я уже даже не испытывал ненависти, лишь полное безразличие.

Меня вывели в коридор, и я смотрел на светящиеся панели, отражающие моё бледное лицо. Я догадывался, что за стенами этой лаборатории разгорается восстание, а мои мозги для них имели стратегическое значение. Я был контейнером воспоминаний, который нужно было вскрыть.

Когда меня привели в место для экспериментов, я лег на холодный металлический стол. Никаких эмоций, лишь лёгкое ощущение ожидания. Вокруг меня зашумели устройства, они подключили к моей голове несколько проводов, которые напоминали мне паутину, запутавшую моё сознание. Я закрыл глаза, и в этот момент ко мне поднесли шприц с анестезией. Укол пронзил мою кожу, и я почувствовал, как холодное вещество начинает распространяться по венам, но мне было уже всё равно. В этот момент я знал, что даже если я почувствую боль, это не изменит ничего.

Сквозь полусон я слышал их голоса, говорящие о «процедуре» и «развертке памяти». Я понимал, что они хотят раскопать то, что я прятал глубоко в своём сознании: местоположение лидеров восстания, тех, кто борется против корпораций.

Но словно пустая страница, мой разум не хотел открываться. Я не мог вспомнить ни лиц, ни мест, ни событий, которые когда-то могли наполнить мою жизнь. Они надеялись извлечь воспоминания о лидерах восстания, но даже если бы я мог, у меня не было ничего, что стоило бы извлекать. Я был как марионетка, лишённая нитей, которую забыли в углу заброшенной мастерской.