Бисмарк

Великобритания, естественно, воспротивилась нарушению Парижского мира. Однако единственное, чего удалось добиться англичанам — согласия других стран на проведение специальной международной конференции по данному вопросу. Канцлер приложил большие усилия для того, чтобы успокоить Лондон и не дать конфликту разрастись. К концу ноября проблема оказалась улажена. Задача Бисмарка теперь заключалась в том, чтобы не позволить вопросу франко-германского мира оказаться на повестке дня конференции. Послу в Лондоне Бернсторфу он отдал категорическое указание немедленно покинуть мероприятие в случае, если стороны попытаются обсудить эту проблему[521]. Между тем, именно к такому решению стремились французы. В сентябре Тьер отправился в шестинедельное турне по столицам европейских государств. Он практически повсеместно встречал сочувствие, но реальной поддержки нигде не нашел.

Единственным направлением, на котором Бисмарк в течение осени смог добиться ощутимого успеха, стали переговоры с южногерманскими монархиями. Они начались еще в августе, после первых же побед союзных армий. Верный своему прежнему принципу, Бисмарк не оказывал сильного давления на своих партнеров, заявляя, что ждет их инициативы[522]. Проще всего обстояло дело с Баденом, который еще до войны подавал запрос на принятие в состав Северогерманского союза. В Гессене и Вюртемберге тоже достаточно быстро смирились с перспективой утраты независимости. Самым сложным партнером по переговорам являлась Бавария, власти которой еще совсем недавно претендовали на то, чтобы стать центром «третьей Германии». Король Людвиг II, поклонник творчества Вагнера и строитель романтических замков, откровенно не любил пруссаков. В этом с ним были солидарны большинство депутатов баварского Сословного собрания. После долгих и трудных переговоров Бисмарк согласился пойти на значительные уступки, сохранив за Баварией ряд особых прав в новой федерации. К примеру, в мирное время баварская армия оставалась под командованием своего короля, Бавария сохраняла собственное почтовое и телеграфное управление, а также право самостоятельно назначать ряд косвенных налогов. Не последним аргументом стала тайная субсидия, которая помогла Людвигу II выпутаться из финансовых трудностей и продолжить строительство любимых замков. Посредником в этом вопросе выступил, как и следовало ожидать, Блейхрёдер.

Ключевая стадия переговоров стартовала в конце октября в Версале на уровне глав правительств заинтересованных государств. «Завтра сюда прибудут южногерманские министры, чтобы обсудить новый тысячелетний рейх», — с иронией писал Бисмарк Иоганне 20 октября[523]. Несмотря на наличие предварительных договоренностей, ему пришлось пустить в ход все свое дипломатическое искусство, старательно изолируя министров друг от друга и «обрабатывая» их поодиночке. Канцлер сразу дал понять, что речь может идти только о присоединении к существующей структуре Северогерманского союза, а не о создании нового объединения с чистого листа. Представители южногерманских монархий пытались торговаться, что привело в бешенство прусского кронпринца, заявившего в середине ноября, что время реверансов прошло и пора силой заставить «южан» строить общий немецкий дом[524]. Бисмарку стоило некоторого труда отговорить наследника престола от этой безумной затеи.

Соглашения с Баденом и Гессеном были подписаны 15 ноября, однако самое сложное оставалось впереди. Бавария предложила проект дуалистической конфедерации, в которой она выступала бы в роли лидера на пространстве южнее Майна. Представители Вюртемберга в последний момент задержали подписание документа, ссылаясь на отсутствие полномочий. Тем не менее задержка оказалась недолгой. 23 ноября Бавария и Вюртемберг наконец согласились присоединиться к общегерманской федерации. Договоры вступали в силу 1 января после ратификации национальными парламентами; Северогерманский союз официально превращался в Германский. «Это большой успех! — писал жене один из сотрудников Бисмарка, дипломат Пауль фон Гацфельдт[525]. — Он [Бисмарк. — Н. В.] остался с нами до часа ночи; такого не было с начала войны! Принесли шампанское, и мы пили за его здоровье»[526].

Северогерманский рейхстаг не только ратифицировал соглашения, но и принял 9 декабря резолюцию с предложением Вильгельму I принять императорскую корону. Впрочем, Бисмарк хотел, чтобы инициатива в данном вопросе исходила не от парламентариев, а от других германских монархов. 3 декабря прусский король получил от Людвига II Баварского соответствующее письмо, текст которого составил Бисмарк. Единое германское государство готово было появиться на свет.