Бисмарк

В рамках этой стратегии, однако, в его руках всегда находился целый набор альтернатив, между которыми он мог выбирать. Эта гибкость во многом и позволила Бисмарку в течение почти двух десятилетий добиваться успеха на международной арене. Тем не менее и она имела свои границы. Вся внешняя политика Бисмарка в 1870—1880-е годы являлась, по сути, вынужденным переходом от попыток найти долговременное решение проблемы безопасности и утвердить доминирующее положение Германской империи в Европе (что для многих немцев было одним и тем же) к постоянному искусному жонглированию, в процессе которого достигались в основном тактические успехи. При этом пространство для маневра с течением времени медленно, но верно сужалось.

Необходимо отметить и еще одно важное обстоятельство. В сфере внешней политики постепенно нарастало соперничество политического руководства и военной верхушки. Генералы полагали себя главными экспертами в вопросах национальной безопасности. В Генеральном штабе считалась практически неизбежной новая война, причем на два фронта. Поскольку такую войну можно было выиграть, лишь начав ее при благоприятных условиях, в рядах военной элиты приобрела популярность идея превентивного удара. Бисмарку приходилось время от времени указывать генералам их место, удерживая от вмешательства в принятие политических решений.

Первым проектом Бисмарка стало восстановление согласия «трех черных орлов», которое обеспечивало бы существующее статус-кво в Европе и надежно изолировало Францию. Идея тройственного соглашения с Россией и Австро-Венгрией возникла еще в 1867 году, но к ее реализации Бисмарк приступил тремя годами позже. 13 сентября 1870 года, в разгар войны с Францией, он в направленной в Петербург телеграмме заявил о желательности «тесного сотрудничества монархически-консервативных элементов Европы»[613]. Эта инициатива встретила достаточно благосклонный прием; в июне 1871 года во время кратковременного пребывания императора Александра II в Берлине он встретился с кайзером и имперским канцлером, с которыми обсудил перспективы совместных действий по защите от «социалистической угрозы».

Бисмарк был, по крайней мере на данном этапе, заинтересован в союзе с Россией. В письме, датированном 28 ноября 1870 года, он высказался следующим образом: «Пока наши отношения с Австрией не поставлены на лучшую и более твердую почву; пока в Англии не возобладало осознание того, что ее лучшим и надежнейшим союзником на континенте является Германия, хорошие отношения с Россией обладают для нас большой ценностью»[614]. Проблема, однако, заключалась в том, какой характер приобретут эти отношения. В российской правящей элите многие без всякого энтузиазма восприняли образование в Центральной Европе нового могущественного государства. Старая Пруссия неизбежно играла роль младшего партнера Петербурга, а Германская империя могла претендовать, как минимум, на равноправие. Вопрос о том, в какой степени стороны должны учитывать интересы друг друга, останется весьма болезненным в российско-германских отношениях следующих десятилетий.

В это же время к идее желательности сотрудничества с мчащейся навстречу своему единству Германией начали склоняться и в Вене. Первые признаки «потепления» появились в ноябре 1870 года, когда полное и окончательное поражение Франции стало лишь вопросом времени. 26 декабря фон Бойст заявил, что составной частью будущей внешней политики Австро-Венгрии станет улучшение отношений с новым государством. В мае он развил свою мысль, говоря не просто о необходимости хороших отношений с Германией, но и об их использовании для налаживания нормальных контактов с Россией. 16 июня 1871 года австрийский уполномоченный генерал кавалерии барон Людвиг фон Габленц-Эскелес заверил Бисмарка, что Франц Иосиф жаждет достичь взаимопонимания.

Положительная реакция двух основных партнеров побудила Бисмарка выступить в июне 1871 года с официальным обращением к крупнейшим европейским державам с призывом объединиться в борьбе против революционной угрозы. От Англии был получен, как и ожидалось, сдержанно-отрицательный ответ. С Австро-Венгрией начались активные переговоры, вылившиеся в августе-сентябре 1871 года в серию дипломатических рандеву с участием крупнейших государственных деятелей обеих стран — в частности, в августе состоялась встреча Вильгельма и Франца Иосифа в Ишле, а затем переговоры Бисмарка и Бойста в Гаштейне. Несмотря на продолжение прогерманской линии, 8 ноября фон Бойст был заменен на посту министра иностранных дел Австро-Венгрии графом Дьюлой Андраши[615], сторонником ускоренного сближения с Германией — еще один сигнал с австрийской стороны о желательности прийти к соглашению. Стороны широкими шагами двигались к взаимопониманию. О содержании переговоров был через русского посланника Павла Убри проинформирован и Петербург, при этом Бисмарк особо подчеркнул, что сближение с Австро-Венгрией, помимо всего прочего, преследует цель обуздать французский реваншизм.