Бисмарк

Разумеется, стремительная колониальная экспансия Берлина вызвала недовольство в Лондоне. Сначала поведение немцев не принимали всерьез, продолжая считать, что масштабных действий в этом направлении от Берлина ждать не приходится. Однако вскоре ситуация изменилась. В июне 1884 года находившийся в Лондоне Герберт фон Бисмарк провел переговоры с представителями британского Форин Офис, в ходе которых заявил, что Германия по-прежнему не собирается приобретать колонии, а лишь защищает своих предпринимателей. «Потом вы все равно придете к колониям, у нас все начиналось таким же образом, и вы не сможете этого избежать», — гласил ответ[727]. Однако на прямо поставленный вопрос британский государственный секретарь по иностранным делам Джордж Левенсон-Гоуэр 2-й граф Гренвилл вынужден был дать ответ, что у Британии нет формальных оснований протестовать против немецкой экспансии. Предпринятая государственным секретарем по делам колоний Эдуардом Стюартом 15-м графом Дерби попытка ограничить размер германских владений в Юго-Западной Африке, быстро окружив их кольцом британских территорий, также не имела успеха.

Бисмарк считал необходимым жестко защищать германские права на заморские территории, «Внимание к чувствам англичан ведет только к тому, что их запросы растут и они укрепляются в ошибочном мнении, что мы, не требуя ничего взамен, будем и в дальнейшем, как многие годы до этого, ставить нашу политику на службу англичанам», — писал он в августе 1884 года[728]. Поскольку британцы в этот момент оказались вовлечены в колониальный спор с Францией из-за Египта, они ничего не могли противопоставить германской экспансии и вынуждены были скрепя сердце принять ее.

Одновременно Бисмарк считал нужным поддерживать Париж в колониальном соперничестве с Лондоном. На конференции по Египту в июле 1884 года Германия и Франция действовали единым фронтом, оставив Англию в изоляции. Пик сотрудничества оказался достигнут на конференции по Конго, состоявшейся зимой 1884/85 года в Берлине. Здесь немцы и французы совместно остановили британскую экспансию в Западной Африке, утвердили в бассейне реки Конго принцип свободной торговли и способствовали созданию здесь формально независимого государства под скипетром бельгийского монарха.

В то же время Бисмарк не хотел перегибать палку и идти на слишком серьезный конфликт с Британией. В марте 1885 года на переговорах, проведенных в Лондоне его сыном Гербертом, было достигнуто соглашение, признававшее за Германией все уже приобретенные ею территории, но ставившее границы дальнейшей экспансии. На этом история колониальной политики Бисмарка фактически завершилась. Казалось, канцлер вновь полностью утратил к ней всякий интерес. Несколько лет спустя, разговаривая с одним из энтузиастов колониализма, он произнес знаменитую фразу: «Ваша карта Африки очень хороша, однако моя карта Африки находится в Европе. Здесь Россия, а здесь Франция, а мы в середине. Вот моя карта Африки»[729].

Все это ставит вопрос о том, почему Бисмарк в середине 1880-х годов очертя голову бросился в омут колониальной политики. Очевидный интерес Германии заключался в том, чтобы не встревать в территориальные споры других держав, а извлекать из них максимальную выгоду для себя. С этой точки зрения колониальная экспансия представлялась действительно бессмысленной и даже вредной авантюрой. Единственное ее значение в контексте внешней политики заключалось в том, чтобы продемонстрировать Лондону свою силу и готовность защищать интересы, показать, что хорошие отношения с Германской империей не есть что-то само собой разумеющееся и не требующее усилий, и тем самым сделать Великобританию более склонной к переговорам. Другой мотив, о котором часто упоминается, — интересы германских предпринимателей, оказывавших давление на правительство. Действительно, как уже говорилось выше, сторонниками колониальной экспансии являлись многие влиятельные деятели из различных сфер. Однако Бисмарк был отнюдь не тем человеком, который шел на поводу у бизнеса, в особенности в вопросах внешней политики. «Внешняя политика и экономические дела никогда не должны переплетаться друг с другом», — заявил он однажды[730]. Третья гипотеза исходит из того, что «железный канцлер» хотел нанести удар по берлинским «англоманам», возглавляемым супругой кронпринца Викторией. Вильгельм I достиг уже весьма преклонных лет, и казалось, что Фридрих Вильгельм вскоре взойдет на престол. Опасаясь, что это приведет к резкому и опасному повороту германской внешней политики в фарватер Великобритании, Бисмарк стремился создать точки напряженности в отношениях с Лондоном. Только когда кронпринц весной 1885 года заверил канцлера, что, когда он станет кайзером, все останется по-старому, глава правительства прервал свою кампанию[731].