Бисмарк: Биография

«Я беру на себя смелость просить у вашего величества отеческой защиты для себя, и не только для себя, а для целого класса преданных подданных вашего величества, далеко не бесполезных граждан государства. Борьба против евреев есть и социальная борьба против собственности… Мое имя не сходит с языка христианских социальных агитаторов; оно служит не только мишенью для преследования, но и пугалом, олицетворяющим капитал, фондовый рынок, собственность, все зло… (это) начало бед страшной социальной революции»116.

В аргументации Блейхрёдера содержится верная мысль о том, что антисемитизм отражает бунт неимущих слоев против собственности. Однако в более широком плане это явление заключало в себе и возмущение насквозь консервативного общества либерализмом.

Барон Карл Константин фон Фехенбах усмотрел в антисемитской агитации средство, с помощью которого можно пресечь «культуркампф» и объединить католиков и протестантов в консервативно-социальный союз, нацеленный на борьбу против капитализма, семитизма и поощрение государственного социализма, то есть национализацию основных отраслей промышленности117. Он писал Адольфу Францу, редактору главной католической газеты Germania , 18 июля 1880 года: его цель – объединить «все подлинно христианские элементы на основе общей социальной программы»118.

Виндтхорст сразу же понял, что идеи Фехенбаха представляют угрозу и для его лидерства, и для его политической линии. Фехенбах отвлечет внимание не только от борьбы за ликвидацию майских законов и других помех для католиков, но и от деятельности парламентов Пруссии и рейха, в которых Виндтхорст мастерской рукой управляет партией Центра. Соответственно, когда 10 ноября Фехенбах предложил Франкенштейну и Виндтхорсту обсудить создание антисемитского союза католиков и протестантов, оба отказались119. Католик-юрист Август Рейхеншпергер, как и его брат Петер, избранный депутатом от партии Центра, вспоминал в мемуарах: большинство католических членов парламента в то время с удовольствием приняли бы участие в антисемитской кампании. Так что угроза была реальной.

20 ноября 1880 года антисемитская агитация обсуждалась в прусской палате депутатов. Альберт Ханиель, представляя партию прогрессистов, попросил министра внутренних дел прокомментировать позицию прусского правительства в отношении петиции антисемитов. Август Рейхеншпергер вспоминал:

...

«Самым значительным последним парламентским событием были дебаты по еврейскому вопросу ( die grosse Judendebatte ), состоявшиеся 20 и 22 ноября (1880). Их спровоцировал запрос, сделанный Ханиелем. Жаркие дебаты разгорелись в самой партии Центра между Виндтхорстом, настроенным довольно дружески к евреям, и подавляющим большинством депутатов группы, на редкость изъявлявшим готовность присоединиться к атаке на них. Виндтхорст фактически остался в одиночестве, когда его коллеги отказались поддержать призыв к тому, чтобы католический Центр хотя бы занял позицию нейтралитета… Дебаты закончились поражением для еврейства и партии прогрессистов, чью фразеологию обращали против нее же как сторонницы «культуркампфа». После антисемитская агитация только усилилась»120.

Бертольд Ауэрбах, узнав о дебатах, заметил с грустью: «Я жил и трудился понапрасну… никогда теперь мне не избавиться от осознания той фальши, затаившейся в сердцах немцев и готовой в любой момент прорваться»121. Эса де Кейрош, португальский писатель, находившийся тогда в Берлине, искренне возмутился позицией правительства:

...