Читаем Бисмарк: Биография полностью

«Императрица вне себя от горя. Кессель слышал, как она не просто рыдала, а заходилась криком. Она говорила ему как-то: «Что со мной будет, если я в моем возрасте останусь без дома?..» Кессель сказал, что при всем горе он чувствует облегчение, освободившись от противоестественной, искусственной английской привязки, и теперь он может думать и говорить свободно и откровенно. Завтра в десять похороны, и к двенадцати все будет кончено. Множество венков прислали полки, но еще больше поступило от евреев. Вся комната была заполнена блейхрёдерами, швабахами, хейманами и пр.»32.

За три месяца корона германской империи прошла через руки представителей трех поколений: Вильгельм I родился в 1797 году, Фридрих III – в 1831-м и Вильгельм II – в 1859-м. Фридрих III пробыл императором недолго. Его неожиданная болезнь и смерть служили и служат поводом для дискуссий на тему «а если бы». Вступи он на трон крепким и здоровым, могла ли история Германии сложиться иначе? На этот вопрос ответа нет и не может быть. Со всей определенностью можно сказать лишь об одном: с ним во власть не пришел никто из его современников, представителей поколения середины столетия. На троне его сменил хамоватый, далекий от либерализма, боязливый и неуверенный в себе двадцатидевятилетний молодой человек, а «потерянное поколение» середины XIX века так и осталось за бортом основных событий.

Эстафета поколений тем не менее имела другой долговременный эффект, отмеченный Кристофером Кларком в биографии императора Вильгельма II. Длительное владычество реакционного деда, стремившегося держать в абсолютном повиновении не только страну, но и всю семью, ослабляло влияние родителей на сына-принца и в то же время приближало к нему внука, на что и рассчитывали Бисмарки. В октябре 1886 года тогда двадцатисемилетний принц рассказал о семейных отношениях Герберту фон Бисмарку, а тот передал суть разговора отцу. Кларк пишет:

...

«Принц… говорил, что беспрецедентное сосуществование трех взрослых поколений в одном монаршем семействе ставило отца в трудное положение. Во всех других случаях – и в правящих, и в обычных семьях – отец всегда властвует, и сын финансово от него зависим. Однако принц (Вильгельм) не чувствовал себя зависимым от отца, не получая от него ни пенни, поскольку все давал глава семьи – дед… Это, конечно, доставляло большие неприятности ее высочеству (кронпринцессе)»33.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.
100 мифов о Берии. От славы к проклятиям, 1941-1953 гг.

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии»Первая книга проекта «Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941 гг.» была посвящена довоенному периоду. Настоящая книга является второй в упомянутом проекте и охватывает период жизни и деятельности Л.П, Берия с 22.06.1941 г. по 26.06.1953 г.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное