Бисмарк: Биография

Герлахи были правы, считая, что принципы важны и в политике. Власть условна и субъективна. У человека есть свои ценности, верования и предпочтения. Бисмарковская концепция, будто политик-гроссмейстер может «играть» системой, дееспособна только до того момента, пока в реализацию планов не начинают вмешиваться иррациональные эмоции, насилие, некомпетентность и бестолковщина. Какую еще цель может преследовать искусство политики, если не служить какому-то делу – например, улучшать условия жизни людей, делать ее более свободной, справедливой, человеческой, или, выражаясь понятиями братьев Герлах, более христианской? Бисмарк использовал свою политическую магию для сохранения монархии и прав немногочисленного, но бережливого и махрово реакционного класса юнкеров, ненавидевших прогресс, либерализм, евреев, социалистов, католиков, демократов, банкиров. Он отличался от них лишь степенью ненавистничества.

И король, и братья Герлах, и народ Германии в целом были нужны Бисмарку только для того, чтобы наслаждаться своей властью. Но его же соотечественник, философ Кант предупреждал: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и также в лице всякого другого как цели и никогда не относился бы к нему как к средству». Бисмарк не следовал этому наставлению ни в своих замыслах, ни в отношениях с коллегами или подчиненными. Граф Альберт фон Пурталес, прусский дипломат, писал Морицу Августу фон Бетман-Гольвегу: «Бисмарк неуважительно обращается с партийными соратниками. Они для него… перекладные лошади, на которых можно проехать от одной станции до другой… Я уже оседлан и готов прочувствовать на себе самую черную неблагодарность»18.

Бисмарк оставил в наследство преемникам шаткую структуру государственного управления. Конституция Пруссии была слеплена на скорую руку в разгар революции 1848–1849 годов. Бисмарк сохранил ее зыбкую представительскую конструкцию. Небольшой класс юнкеров-землевладельцев по-прежнему мог наложить вето на прогресс. На Пруссию приходилось три четверти населения, территории и индустриальной мощи империи, и она определяла лицо Германии. Прусская палата господ служила оплотом для Ганса фон Клейста и его друзей, где они могли держать оборону. Нижняя палата, избиравшаяся по трехклассной схеме, отражала атаки. У Германии не было своей армии и министерства иностранных дел (и то и другое принадлежало Пруссии). Страна начала войну в 1914 году под руководством тех же семей, определявших исход битвы в 1870 году, и при той же допотопной структуре управления.

Ни Бисмарк, ни его преемники так и не смогли найти средство для сохранения полуабсолютистской власти монарха в дуалистической законодательной системе, наспех выстроенной Бисмарком. В продолжение почти четверти века – с 1866 и до 1890 года – не прекращались попытки переделать структуру исполнительной власти: разделить должности министра-президента и рейхсканцлера (1872–1873 и 1892–1894 годы) и вновь их объединить. Перед ним всегда стояла проблема слияния имперских и прусских министерств. На проблеме административного дуализма и споткнулся Бисмарк, проявив излишнюю приверженность правительственному декрету 1852 года, который, как он считал, не позволял королю-императору совещаться с министрами без разрешения министра-президента. В рейхе не было министров, делами империи заведовали так называемые статс-секретари, подчинявшиеся канцлеру. При менее властных преемниках Бисмарка некоторые сильные статс-секретари добились права прямого общения с кайзером. Такое право имел крутой адмирал Тирпиц, возглавлявший имперское военно-морское ведомство с 1897 до 1916 года. После ухода Бисмарка вся государственная политика координировалась кайзером Вильгельмом II.

В 1863 году Бисмарк осуществил одну из своих самых блистательных политических акций – ввел всеобщее избирательное право для мужской части взрослого населения. Этим актом он хотел подорвать позиции германских князей, чью реальную власть министр-президент переоценил. С другой стороны, он недооценил роль электората, не заметив, как изменился его народ в середине девятнадцатого столетия. Он видел, что народ дал власть Наполеону III, и решил, что массы любят монархию. Однако Франция в продолжение всего XIX века оставалась преимущественно аграрной страной, в то время как Пруссия/Германия уже давно сбросила с себя крестьянский зипун. К восьмидесятым годам набрали силу социал-демократы, католическая партия Центра и буржуазный либерализм. Бисмарк использовал всеобщее избирательное право как временный тактический прием и просчитался. К завершению своей карьеры он уже не мог воспользоваться поддержкой парламентского большинства без уступок, а компромиссы канцлер не любил.