Бисмарк. «Железный канцлер»

О «братоубийственной войне», которая ввергнет страну в пучину бедствий, много говорила и придворная группировка во главе с Аугустой и кронпринцем. Здесь мечтали о том, чтобы сместить Бисмарка и сделать его преемником прусского посла в Париже фон дер Гольца, заявляя, что нынешняя политика подвергает страну большим опасностям без серьезных надежд на успех. О «безумной политике Бисмарка» говорил и посол в Лондоне Бернсторф, вопрошая: «Как мы должны вести большую войну на уничтожение, не заключив мир в собственной стране, против воли подавляющего большинства народа?»[329]. B апреле Бисмарк даже заявил итальянскому послу графу Барралю, что все прусские дипломаты работают против его проектов.

Именно эта группа во многом была источником колебаний Вильгельма, который в нерешительности метался между необходимостью начать войну и желанием сохранить мир. «Вид монарха испугал меня до глубины души, — вспоминал князь Гогенлоэ. — Он был бледен как пепел. Лоб избороздили глубокие морщины. Ужасающая серьезность, глубокая печаль в чертах его лица показывали, что он был охвачен тяжелой внутренней борьбой»[330]. Однако Бисмарку приходилось не легче — в борьбе за волю своего короля он тратил остатки так необходимых ему сил. В мае здоровье вновь изменило ему, и министр-президент вынужден был целые дни проводить в постели, страдая от болей в желудке и невралгии. Большую поддержку Бисмарку оказывал Мольтке — являясь в целом сторонником сотрудничества с Австрией, он после того, как решение о войне было принято, настаивал на его скорейшем исполнении исходя из чисто военных соображений. Никогда ни до, ни после этих событий сотрудничество между главой правительством и шефом генерального штаба не было настолько тесным.

Адъютант короля граф Лендорф вспоминал впоследствии, как в начале июня Роон и Мольтке делали доклад Вильгельму, настаивая на скорейшей мобилизации прусской армии. Однако монарх отвечал лишь, что он хочет сохранить мир как можно дольше. Последним в кабинет вошел Бисмарк. Лендорф, сидевший в приемной, слышал, как голоса из-за двери становятся все более громкими. Градус дискуссии явно повышался. Адъютант поспешил удалить из помещения всех посторонних, и в этот момент из кабинета монарха вышел Бисмарк. Постояв немного, он попросил доложить о себе еще раз. Однако монарх наотрез отказался видеть своего министра. Услышав об этом от Лендорфа, Бисмарк попросту отодвинул адъютанта в сторону и ворвался в кабинет. Растерянный Лендорф остался в приемной. Беседа Бисмарка с Вильгельмом быстро перешла на крик, и адъютант уже боялся, что дело дойдет до рукоприкладства — министр-президент произвел на него впечатление совершенно обезумевшего человека. Когда Лендорф уже готовился прийти на помощь монарху, дверь кабинета вновь распахнулась, и вышедший из нее Бисмарк тяжело рухнул на диван. «Прикажите доставить меня домой, по возможности живым. Война объявлена» — сказал он[331].

Правда, на стороне Бисмарка все же был один могущественный союзник, о котором редко упоминается в его биографиях. Речь идет о значительной части немецких деловых кругов, заинтересованных в том, чтобы Германия существовала как единое целое хотя бы с экономической точки зрения. В их глазах Бисмарк был гарантом сохранения единого таможенного пространства. Инициатива с созывом общегерманского парламента также была не в последнюю очередь сигналом, который прусский министр-президент передавал этой группировке, показывая, что традиционная политическая элита готова поделиться властными полномочиями с представителями финансового и промышленного капитала.

Одним из ближайших сподвижников Бисмарка стал в этот период еврейский банкир Герсон Бляйхредер. Обладавший тесными связями с семейством Ротшильдов, он считался одним из богатейших и наиболее информированных людей Берлина. Связи Бляйхредера с главой прусского правительства начались еще в 1859 году и носили многосторонний характер. В 1863–64 годах они регулярно встречались один или два раза в неделю.

Во-первых, Бисмарк в значительной степени доверил ему управление своими личными финансами, которыми еврейский банкир распоряжался весьма эффективно. Сначала Бляйхредер обслуживал его текущий счет. В 1861 году Бисмарк впервые обратился к своему банкиру за советом по поводу принадлежавших ему акций пивоваренной компании «Тиволи». В дальнейшем Бляйхредер не раз предлагал ему выгодные, с его точки зрения, финансовые операции. Так, в октябре 1864 года Бисмарк по совету своего банкира купил акции Прусского банка на сумму 20 тысяч талеров; восемь месяцев спустя он продал их на 1100 талеров дороже[332]. По мере того, как росли доходы главы государства, увеличивался и размах финансовых операций. В конце 1866 года Бляйхредер впервые осуществил для Бисмарка масштабную покупку иностранных ценных бумаг.