Бисмарк. «Железный канцлер»

Когда 23 января 1866 года в Альтоне состоялось собрание в поддержку «правомочного герцога Фридриха», в Вену немедленно был отправлен официальный протест. «Нынешнее поведение императорского правительства в Гольштейне имеет характер, который мы вынуждены назвать агрессивным. (…) Отрицательный или уклончивый ответ на нашу просьбу стал бы для нас основанием сделать вывод, что императорское правительство не желает в долговременной перспективе действовать совместно с нами. (…) У нас есть неотложная потребности привнести ясность в наши отношения»[316]. Одновременно прусский посол по указанию Бисмарка сообщил, что если австрийцы и дальше намереваются поддерживать «интриги республиканской демократии», то в Берлине предпочитают подобному соперничеству открытый разрыв и намерены дальше действовать, оглядываясь только на собственные интересы. Это была фактически неприкрытая угроза, и австрийские политики приняли в феврале решение готовиться к предстоящей войне.

28 февраля 1866 года в Берлине состоялось еще одно важное заседание коронного совета, посвященное проблемам внешней политики. Основным докладчиком снова стал Бисмарк, который обвинил Австрию в приготовлениях к войне и заявил о неизбежности военного конфликта. Пруссия предназначена самой историей встать во главе Германии, однако на ее пути стоит Австрия — заявил министр-президент. «Было бы унижением, если бы Пруссия сейчас отступила. Такого унижения необходимо избежать любой ценой. (…) Нынешний момент выгоден для Пруссии из-за позиции Италии, которая не сможет долго удерживать под ружьем свои собранные против Австрии силы, из-за существующих дружеских отношений с императором Наполеоном, из-за превосходства нашего вооружения. (…) Все историческое развитие германского вопроса, враждебная позиция Австрии толкают нас к войне. Было бы ошибкой избегать конфликта»[317]. Бисмарк несколько приукрашивал международную обстановку — ни Италия, ни Франция не были столь однозначно на стороне Пруссии. Однако цели своей он добился. Фактически на заседании этого коронного совета было принято окончательное решение в пользу войны. Началась ее непосредственная подготовка — как военная, так и дипломатическая.

Первой задачей было заключение союзного договора с Италией. Итальянское королевство было естественным союзником Пруссии, поскольку претендовало на принадлежавшую Австрии Венецию. Однако это еще не означало автоматического сотрудничества между ними. В Берлине консервативные круги рассматривали итальянцев как выскочек и возмутителей европейского спокойствия, те, в свою очередь, не доверяли пруссакам и страшились военного столкновения с намного превосходившей их своей мощью Австрией. Лишь когда во Флоренции поняли, что получить Венецию мирным путем не получится, дело сдвинулось с мертвой точки.

В середине марта в Берлин прибыл итальянский эмиссар генерал Говоне, с которым у Бисмарка состоялись недолгие, но достаточно трудные переговоры. Итогом их стал тайный союзный договор 8 апреля, носивший весьма необычный характер. В соответствии с текстом этого документа, в случае, если в течение ближайших трех месяцев начнется австро-прусская война, итальянцы обязались выступить на стороне Пруссии. Обе стороны договорились не заключать перемирия или мира без обоюдного согласия. После победы Италии предстояло получить Венецию, Пруссии — равнозначную австрийскую территорию.

Таким образом, обратный отсчет был, по сути, включен — до 8 июля Берлин должен был начать войну против Вены, если хотел рассчитывать на итальянскую поддержку. При этом договор не связывал Пруссию конкретными обязательствами, чему Бисмарк со свойственной ему гибкостью придавал особое значение. В инструкции переговорщикам он писал о соглашении, «которое не обяжет обе державы начать войну при любых обстоятельствах (…) Для нас ситуация еще не созрела. Причины, побуждающие нас к конфликту между Пруссией и Австрией, пока находятся в развитии»[318].

Как писал Георг Кауфман, договор с Италией «как раз подходил под удивительно запутанное положение дел. Его значение заключалось, прежде всего, в том, что он самого короля Вильгельма толкнул дальше по избранному им пути»[319]. Вильгельм, действительно, в течение всей весны продолжал колебаться, и Бисмарку стоило немалых усилий удержать его в границах уже принятого решения. Однако почему итальянцы согласились со столь неравноправным договором? Дело в том, что его заключение санкционировала Франция, с которой Итальянское королевство было по-прежнему тесно связано.

Наполеон III, стремясь воскресить лучшие времена правления своего пресловутого дяди, мечтал о новых территориальных приобретениях. И очень кстати здесь пришлась прусская инициатива тесного сотрудничества между двумя государствами, с которой Бисмарк выступил в конце февраля. Глава прусского правительства заигрывал с французским императором, туманно намекая на возможные территориальные компенсации. В любом случае, война между центральноевропейскими державами давала возможность половить рыбку в мутной воде.