Бисмарк. «Железный канцлер»

Надо сказать, что сам «железный канцлер» всеми силами поддерживал этот образ. Главным трудом Бисмарка в первые два года после его отставки стали мемуары. Изначально они должны были называться «Воспоминание и мысль» — в честь двух легендарных воронов, сопровождавших германского бога Одина. Лишь впоследствии название трансформировалось в привычное нам «Мысли и воспоминания». Издательский дом Котта заранее выкупил права на книгу, пообещав экс-канцлеру сказочную сумму в 100 тысяч марок за каждый том.

В качестве секретаря и литературного редактора Бисмарк пригласил в мае 1890 года своего давнего сподвижника Лотара Бухера, работоспособность и писательское мастерство которого высоко ценил. Задача, стоявшая перед Бухером, оказалась далеко не из легких. Бисмарк диктовал ему разрозненные фрагменты, часто обрывая свою мысль или перескакивая с одного сюжета на другой. Кроме того, он упорно не хотел придерживаться фактов в тех случаях, когда они не вписывались в его концепцию. «Это совершенно безнадежные усилия, которые ничего не дают для истории, — жаловался Бухер. — Не только потому, что его память несовершенна, а интерес ко всему, что уже сделано, слаб. (…) Он начинает намеренно искажать все, и даже когда речь идет о совершенно ясных и известных делах и процессах. Он не хочет участвовать ни в чем таком, что завершилось неудачей, и не называет ни одного сподвижника, кроме старого императора»[669].

Проблемы с памятью отмечались у Бисмарка и раньше; уже в 1860-е годы он жаловался на то, что начисто забывает многие важные вещи. Как писал Койделл, «в его представлениях о прошлом образовались лакуны, которые он сам не осознавал, поскольку неутомимая фантазия рисовала ему картины, заполнявшие эти лакуны»[670]. Тидеманн вспоминал ситуацию, когда Бисмарк вполне искренне приписал одной из либеральных газет свои собственные слова, и главному редактору стоило большого труда убедить канцлера в том, что его издание никогда не печатало ничего подобного[671].

Однако, в любом случае, Бисмарк собирался писать не историю, а легенду, нечто вроде политического завещания. Об одних сюжетах он рассказывал подробно, другие вовсе обходил вниманием. Кроме того, «железный канцлер», привыкший использовать историю в политических целях, рисовал события так, чтобы в максимальной степени задеть действующего императора. Вся история объединения Германии предстала на страницах «Мыслей и воспоминаний» таким образом, как будто Бисмарк едва ли не силой привел династию Гогенцоллернов к имперскому величию. Целые главы были посвящены истории разрыва с молодым императором, которого отставной канцлер характеризовал самым нелестным образом. «Император Вильгельм II не испытывает потребности в сотрудниках, которые имеют собственные взгляды и могли бы по соответствующему вопросу противоречить ему, опираясь на авторитет своих знаний и опыта» — писал он, к примеру, в третьем томе[672].

Каторжный труд подорвал силы Лотара Бухера, который скончался в октябре 1892 года. Однако основная работа над воспоминаниями была уже завершена. В итоге получилось три тома, два из которых были опубликованы после смерти Бисмарка, в ноябре 1898 года, а третий, практически полностью посвященный резкой критике в адрес Вильгельма II — в 1921 году. Книга сразу же стала бестселлером. «Мысли и воспоминания» сегодня считаются одним из блестящих образцов германской мемуарной литературы; в качестве исторического источника они, однако, могут рассказать гораздо больше о личности их автора, чем о реально происходивших событиях.

Тем временем борьба между «старцем Саксонского леса» и действующей политической элитой продолжалась. В 1891 году в одном из избирательных округов на Эльбе должны были пройти дополнительные выборы. Бисмарк выставил свою кандидатуру от национал-либеральной партии и победил. Это удалось ему с некоторым трудом, однако надо учесть, что экс-канцлер ни разу не появился в своем избирательном округе и, по сути, не вел предвыборной борьбы.

Известие о том, что «железный канцлер» получил мандат рейхстага, вызвало переполох в Берлине. Бисмарк в числе депутатов, особенно среди оппозиции — это была картина фантасмагорическая и угрожающая одновременно, поскольку авторитет старого политика мог серьезно затруднить правительству общение с парламентом. На счастье Каприви, его противник так ни разу и не появился в зале заседаний в течение всего срока своих депутатских полномочий.