Бисмарк. «Железный канцлер»

Для любых действий сперва необходимо было заручиться поддержкой Австрии — задача, требовавшая определенного искусства и везения. В конечном счете с ней удалось справиться. В Вене ситуация тоже выглядела весьма сложной. С одной стороны, проигнорировать германское общественное мнение было невозможно, не потеряв значительную часть своего престижа. С другой стороны, поддерживать национально-освободительное движение в ущерб существующей в Европе системе договоренностей, рискуя к тому же ввязаться в конфликт с другими великими державами — значило пилить ту самую ветку, на которой и так довольно шатко сидели Габсбурги. Поэтому позиция Австрии во многом совпадала с точкой зрения Бисмарка — необходимо придерживаться Лондонского протокола, защитив в то же время права герцогств от датских посягательств. Кроме того, в Вене хотели сохранить контроль над шагами Берлина в данном вопросе. В итоге в декабре 1863 года Бисмарку удалось договориться с австрийцами касательно дальнейших действий.

Тем временем во Франкфурте представители государств — членов Германского союза вели напряженные переговоры. Дело завершилось тем, что 1 октября 1863 года было принято решение об экзекуции; саксонским и ганноверским контингентам предстояло занять Гольштейн. В начале декабря они беспрепятственно вошли на территорию этого герцогства, радостно встреченные местным населением. Тем самым Германский союз вступил на довольно зыбкую с точки зрения международного права почву — он не подписывал Лондонского протокола и не являлся его гарантом, а статус Гольштейна практически не был затронут датчанами, поэтому повод для вмешательства был более чем спорным. Распространять же экзекуцию на Шлезвиг, не являвшийся частью Германского союза, было бы еще более опасным шагом.

В этой ситуации Австрия и Пруссия начали действовать самостоятельно. 28 ноября представители двух держав заявили в бундестаге, что придерживаются буквы и духа Лондонского протокола. Волна возмущения, прокатившаяся в этой связи по Германии, совершенно не повлияла на позицию Вены и Берлина. В середине января Дании был предъявлен ультиматум от имени Австрии и Пруссии с требованием не распространять конституцию на Шлезвиг. 16 января в Берлине была подписана двусторонняя конвенция, согласно которой обе державы договаривались защищать Лондонский протокол невзирая на позицию Германского союза по данному вопросу. В частности, в случае отклонения Данией ультиматума предусматривалось вторжение австро-прусского экспедиционного корпуса в Шлезвиг. В том, что датчане на сей раз пойдут до конца, Бисмарк практически не сомневался.

Если оценить это событие с точки зрения всего, что произошло позднее, то его можно назвать переломным моментом в политической карьере Бисмарка. Тринадцать лет спустя «железный канцлер» назвал эти события дипломатической кампанией, которой он гордится больше всего. «Еще никогда мир не видел, чтобы венская политика в такой степени была руководима и в целом, и в частностях из Берлина» — писал он в конце декабря 1863 года[294]. Действительно, подписанное соглашение отвечало в первую очередь интересам Пруссии. Мало того, что Бисмарк получил свободу рук в вопросе северных герцогств, он еще и смог заручиться поддержкой своего давнего противника — венской дипломатии. Стратегический оппонент превратился в тактического союзника. Австрия играла роль своеобразного щита, придавая легитимность дальнейшим действиям пруссаков и в значительной степени страхуя их от вмешательства других великих держав. Помимо всего прочего, конвенция ослабляла Германский союз, практически полностью выключая его из игры и противопоставляя две великие немецкие державы малым государствам, в большинстве своем поддерживавшим Аугустенбурга. Другим великим державам соглашение было представлено в качестве единственного средства сохранить действующие правовые нормы и предотвратить масштабный конфликт в центре Европы. В беседе с английским послом Бисмарк заявлял, что ему приходилось выбирать между вторжением в Шлезвиг и революцией в Германии[295]. Кроме того, Лондону, Парижу и Петербургу было трудно возражать против мер по восстановлению Лондонского протокола, гарантами которого они также являлись.