Битники. Великий отказ, или Путешествие в поисках Америки

«Америка так когда мы кончим воевать с человечеством?
Ебни себя своей атомной бомбой.
<…>
Америка когда ты накормишь индийцев яйцами?
Меня тянет блевать от твоих идиотских запросов»[105]

.«До меня доходит что я Америка.
Опять я болтаю с самим собой.
На меня ополчается Азия.
У меня меньше шансов чем у китайцев»[106].

«Америка ты ведь на самом-то деле не хочешь идти воевать.
Америка это все они гады русские.
Они гады русские они гады русские и конечно китайцы.
                                                                           И гады
русские.
Раша хочет сожрать нас живьем. Шишки Раши все психи.
                                                                              Раша
хочет угнать
у нас тачки прямо из гаражей.
Она хочет захапать Чикаго. Ей нужно чтоб „Ридерз Дайджест“
был красным.
Чтоб наши автозаводы дымили в Сибири. Чтоб ее бюрократы
сидели на наших автозаправках.
Это нехорошо. Фу. Она же научит индейцев читать!»[107]

Здесь пока что красноречивая ирония, а вот в другом месте снова проговаривается мотив Апокалипсиса цивилизации в чистом, почти что документальном виде:

«Я вышел на улицу и взрыв
рассеял океан плутония
над Нижним Ист-Сайдом
Зданий не осталось, одни
железные скелеты
бакалейные лавки сожжены, зияющие рытвины
заполняют сточные воды
Люди голодают и рыдают с криками
по всей пустыне
Марсианские НЛО с голубыми
световыми лучами-разрушителями
пролетели в небе, иссушив до дна всю
воду
Пальмы-амазонки, сожженные дотла
на тысячи миль по обеим сторонам реки»[108]

.

Теперь то Другое, которое неизбежно сопровождает Апокалипсис цивилизации, превращается в Абсолютно Другое, в марсианские НЛО, что-то предельно чуждое и дегуманизированное. Впрочем, Гинзберга это не особенно смущает.

Грегори Корсо – тот вообще преклоняется Бомбе в одноименной поэме, он верит в нее и поет ей страстный дифирамб:

«Не в воле человека решать тебе взорваться или нет
Смерть уже давно определила всему
Конкретный срок Тебя о Бомба воспеваю я
Ты Смерти крайность Смерти торжество».[109]

«О мускулистая Смерть Игривая Бомба
храмы древних времен
их великий распад прекращен
Электроны Протоны Нейтроны
собирают херспировы волосы
идут по скорбящей бухте Аркадии
присоединяются к мраморным кормчим
выходят на финальную арену
под гимн предчувствия всех Трой
кипарисными факелами возвещая
состязанье плюмажи знамена
и даже знаменитый Гомер церемониальным шагом
встречайте команду гостей „Настоящее“
команда хозяев „Прошлое“
лира и туба слились воедино
Внимайте хотдог виноград газировка оливки
праздничная галактика в мантии и военной
форме…»[110]

Бомба смешивает всё в единое пятно недифференцированных элементов культур и цивилизаций, где настоящее опрокидывается в прошлое, где вообще всё становится Другим – одно для другого и каждое для самого себя, – в общем-то рынок, только рынок действительного конца истории.