Битте-дритте, фрау-мадам

— Ты зря не веришь мне, Леша, — Виктор Игоревич снял руку с плеча Панфилова и привычным жестом поправил очки. — Я действительно сделал тебе укол инсулина. Помнишь, там на почте? Когда ты пытался получить второй экземпляр мемуаров эсэсовца, с которым списался через Володьку Плотникова? Тебя еще трясло от нетерпения, ведь первый экземпляр так и не дошел, растворился в необъятных российских просторах. А потом, когда милая девушка объявила, что они и эту посылку не могут отыскать в своем хранилище, тебя потряхивало уже от злости. Вот тогда я и вколол тебе инсулин. Ты был в таком состоянии, что и нож в спине не почувствовал бы, не то что тонюсенькую иголку.

— Но… Почему? — кажется, до Алексея Михайловича все-таки дошло, что Зацепин говорит правду. — Не понимаю. Что я тебе сделал?

— Хотел получить книгу, — криво улыбнулся историк.

— Что?! — воскликнула я вместе со всеми. Ответ Зацепина не укладывался в голове. Я была готова услышать страшную семейную тайну о зарытом помещичьем золоте, к которому ведет потайной ход из отстроенного с помощью Панфилова музея. Но убить друга за книгу?

А вот Панфилов, кажется, понял.

— Значит, ты не хотел, чтобы я в ней о чем-то прочел? Например, о том, что на самом деле твой героический дед сдал немцам весь партизанский отряд? По идейным соображениям. Хотел таким образом отомстить Советской власти за то, что всего лишился. О том, что из-за него отряд был уничтожен и расстреляны жители трех деревень, которых немцы посчитали партизанскими пособниками? О том, что из-за Сергея Зацепина Алексей Панфилов попал в руки садиста Краузе? О том, что мой дед почти месяц терпел такое, что даже кто-то из немцев сжалился и однажды задушил его прямо в камере?

— Ты знал?! — попавший в круг света Зацепин стал похож на демона из фильма ужасов. На абсолютно неподвижном лице карие глаза горели натуральным красным огнем. Или это отражался в очках блик от огромного рубина в окладе изображающей распятие иконы? — Но откуда?

— Господи, Витя, ты живешь в век интернета. Неужели ты думаешь, что я стал бы дожидаться книги, не спросив этого эсэсовца о своем деде? Он уже давно прислал мне электронку с выдержками из своих мемуаров. Я тогда в Москве был. Там и перевод сделал.

— А мне не сказал, — алые огоньки погасли, и я поняла, что Зацепин крепко зажмурился. — И продолжал общаться со мной, как будто ничего не случилось? Хотя нет. Теперь я вспоминаю. После той командировки, ты стал избегать оставаться со мной наедине. Боялся, что сорвешься и…

— Да, боялся. Я думал, ты не знаешь ничего. Боялся, что не выдержу и однажды все тебе расскажу. И… Я трудно схожусь с людьми. А ты… Я вдруг понял, что ты оказался моим единственным другом, с которым меня связывают общие интересы, общие взгляды на жизнь… Честно говоря, я боялся, что ты со своими сдвигами на дворянской чести после этого пойдешь и застрелишься. А ты, значил, решил меня… Вот она хваленая честь дворянская! Или у потомков она наизнанку выворачивается?

— Ты представить не можешь, что я почувствовал, когда узнал, что тебе должна прийти эта книга, — Зацепин обессилено опустился на ближайший ящик. — Просто с ума сходил. Я ведь уже давно раскопал неизвестную до того часть немецкого архива, и… Готов был на все, лишь бы никто не узнал об этом. Особенно ты. Первую книгу мне удалось выкрасть. А вторая действительно потерялась на почте, ты ее потом получил. Но тут тебя похитили, как все думали, а я все мучился вопросом, узнал ты или нет. Потом по счастливой случайности увидел ее у тебя в доме, когда Сашу пришел поддержать. Выкрал и сжег. Вот на что ради сохранения доброго имени идут, оказывается. Ложь, воровство…

— Убийство друга, — продолжил Панфилов.

— Нет, — покачал головой Зацепин. — Это не оправдание, знаю, но я не собирался тебя убивать.

— Да, ну?! — встряла я. — А укол, значит, для профилактики диабета ему сделали?

— Я хотел, — Зацепин не обратил на мой выпад никакого внимания, — чтобы ты просто попал в больницу, а я получил возможность выкрасть и вторую книгу. Но, наверное, неправильно рассчитал дозу. Я в тот день вообще был на таком взводе, что два на два не смог бы правильно умножить. А, может быть, у тебя уровень сахара в крови был понижен… Только это ничего не меняет. Из-за меня ты действительно чуть не умер. Если бы не она…

У меня было всего несколько секунд, чтобы насладиться лаврами героини, а потом в круг света вступил баба Степа.