Bittersweet (СИ)

Таблетки, меняющие разум, разрушающие основу, крошащие её без сожаления. Кому нужны психи? На них можно проводить эксперименты, не опасаясь огласки. Если эти люди что-то скажут, им никто не поверит. Кто они против дипломированных специалистов? Просто свихнувшиеся мальчики и девочки, которые не понимают, что всё делается им во благо.

После выписки положение вещей практически не изменилось. Таблетки так и остались в повседневном рационе Джулиана, и теперь они были для него жизненной необходимостью, а не прихотью, с которой можно запросто распрощаться. Он чувствовал, что от этих таблеток облегчения не испытывает. Они поддерживают в нём жизнь, они же её разрушают.

Единственным местом, где Джулиана ждали, и куда он мог вернуться, теперь была квартира Ромуальда. Не сказать, что эта перспектива его несказанно угнетала, вовсе нет.

До того, как наследственность дала о себе знать, разрушив привычный мир, Джулиан часто оставался ночевать в этом доме.

Они были парой, потому ничего удивительного в совместно проведённых ночах не проскальзывало, напротив, это было довольно закономерно, естественно, в какой-то мере. Теперь к ним применимо только одно определение.

Недоотношения.

Доктор и пациент, наблюдатель и объект наблюдения. На первый взгляд казалось, что всё по-прежнему, но только на первый…

Сорвав красивый занавес, можно было без проблем пронаблюдать реальное положение вещей, понять, что теперь это не настоящие любовные отношения, а нечто…

Джулиан не знал, как охарактеризовать собственное взаимодействие с Ромуальдом. Три года назад у них было всё, теперь остались лишь жалкие ниточки сострадания, которыми Ромуальд привязывал себя к сумасшедшей обузе. Он отказывался слушать доводы, приводимые Джулианом, и постоянно повторял, что вернёт его к нормальной жизни. Он пытался сделать это на протяжении трёх лет, но все попытки обернулись крахом.

У любого лекарственного препарата, независимо от того, к какой ценовой категории оно относится, найдутся побочные эффекты, если медикамент реален, а не является обычным плацебо, выписанным только потому, что принимающий врач обязан продвинуть продукцию на рынке. Чем сильнее препарат и серьёзнее болезнь, которую ему предстоит победить, тем больше побочных эффектов он имеет. Здесь Джулиан опирался не на людскую молву, а на собственный опыт. Он знал обо всём не понаслышке, он самостоятельно прошёл через все круги ада.

Удача окончательно от него отвернулась. Если бы в былое время, когда он считался Счастливчиком Джулианом, ему досталась парочка таких таблеток, он бы ничего не почувствовал, теперь же собрал весь комплекс побочных эффектов. Тошнота практически не покидала его. От приёма одних таблеток болел желудок. От тех, что угнетали желудочные боли, начинала раскалываться голова, словно кости черепа распиливали на тончайшие пластины, и в такие моменты хотелось влезть на стену. Те, что спасали от головной боли, вызывали сонливость и подавляли реакцию. Он мог смотреть на яркий свет, при этом не чувствовать, как слезятся глаза. Он был жалким и беспомощным. Ко всему прочему, кажется, ещё и импотентом.

Не сказать, что на фоне всего остального его это сильно волновало. Это открытие стало для него не более чем констатацией очередного факта. Ему плевать на тактильные контакты, он не испытывает сексуального желания, оно перестало играть какую-либо роль в его жизни. Теперь у Джулиана осталось только два ощущения, которые он различал. С трудом, но всё-таки различал, и это давало мизерную надежду. Состояние покоя и боль. Боль и состояние покоя. Не самая богатая палитра. Будто у художника отобрали все краски, оставив лишь чёрный и белый колер, и он вынужден довольствоваться столь жалким набором.

Депрессия, о которой так любили говорить бывшие коллеги по цеху, теперь не была для Джулиана пустым звуком. Он постоянно пребывал в этом состоянии. Не человек, а зомби, которому наплевать абсолютно на всё. Теперь он жил не ради себя, а ради Ромуальда, на грани сознания отмечая, что, возможно, в его жертвах никто не нуждается. Возможно, Ромуальд сам давно устал от этой борьбы и хочет найти покой, однако не может оставить бывшего любовника в одиночестве, опасается, ведь Джулиан в любой момент способен продемонстрировать нестабильность своего эмоционального фона.

Каждый новый день его жизни походил на предшественника, особо порядок действий не отличался. Еда, сон, попытки читать, хотя теперь он уставал не в пример быстрее, чем прежде. Приём таблеток, приём таблеток, приём таблеток. Ненависть ко всему живому, а, прежде всего, к себе. Утихание боли и очередные попытки сосредоточиться на повседневных делах. Он немного готовил, мыл посуду. Музыку не слушал, поскольку она оставалась болезненным напоминанием об удачах прошлого и невозможности вернуть всё это обратно.

Ромуальд пытался убедить его, что потеряно далёко не всё, и однажды…

Ромуальд единственный верил, что звезда его неудачливого экс-любовника – и камня на шее в настоящем – вновь способна ярко засиять.