Bittersweet (СИ)

Наверняка правда, вылезшая наружу, стала поводом для зубоскальства завистников, коих набралось не меньше, чем поклонников. Конечно, теперь о Джулиане практически позабыли. Он ушёл в тень, не работал в музыкальной индустрии. Бывшие друзья отвернулись, на официальном сайте стояла гулкая тишина, а те, кто раньше сходил с ума и признавался в любви, нашли себе новые объекты для поклонения. Он с трудом поддерживал в себе жизнь, всё чаще приходя к выводу, что она вообще никому не нужна. Даже ему. Особенно ему.

А потом вспоминал, что есть тот, кто готов бороться за его никчёмную жизнь.

Горько усмехался и вновь принимал эти чёртовы таблетки, один вид которых провоцировал приступ острой тошноты и ненависти к событиям последних лет.

Отвратительное чувство, когда понимаешь, что не живёшь, а существуешь, лишь время от времени выныривая из своего сумасшествия и становясь нормальным человеком.

От таблетки до таблетки.

Джулиан давно опустил руки, и если бы не поддержка со стороны Ромео…

Ромуальд Эган появился в жизни Джулиана стремительно, ворвался вихрем из цветочных лепестков, аромата туалетной воды в стиле унисекс с запахом дождя, потока восторженных слов, направленных в адрес молодого и талантливого. Вообще-то они могли познакомиться раньше, поскольку Джулиан был одним из тех артистов, что записывали свои диски на лейбле, принадлежащем отцу Ромуальда. Но как-то не сложилось. То ли Ромуальд заинтересовался только теперь, то ли просто наблюдал и не решался подобраться к объекту своего восторга.

Последний вариант казался сомнительным, поскольку уж кто-кто, а Ромуальд не походил на человека стеснительного. Скорее, наоборот. Достаточно было однажды посмотреть на него, чтобы прочитать на лице решимость и умение добиваться своего. Ещё один любимчик судьбы, которого жизнь приласкала с самого рождения, да и сейчас продолжала баловать.

Семья Эган вообще принадлежала к тем, кого принято называть королями по жизни. Те самые, что готовы полюбить только королеву, а проигрывают не меньше миллиона. Что Ромуальд, что Челси, что Эйден, что Симона.

До того, как Ромуальд появился в гримёрке после концерта, Джулиан слышал о сыне своего работодателя исключительно от посторонних людей. Даже с Челси сталкивался чаще. Впрочем, в этом ничего удивительного не было. Старшая дочь семьи Эган тоже занималась продюсерской деятельностью и помогала отцу, в то время как Ромуальд считался богатым бездельником, способным прожигать жизнь, тратя её на самые разнообразные развлечения. Странно, что в своём графике он сумел выкроить время для общения с кумиром. Хотя…

В правдивости данного утверждения Джулиан как раз сомневался, почему-то пребывая в твёрдой уверенности, что, попросив Ромуальда напеть хотя бы пару его песен, не услышит в ответ ничего, кроме невыразительного блеяния. Нарочно он неловкие ситуации не провоцировал, потому петь Ромуальда не просил, благосклонно приняв очередной букет и посчитав знакомство оконченным. Тогда он не рассчитывал на длительное общение, не думал, что будет проводить с Ромуальдом всё больше времени, и в конечном итоге, они станут парой.

Публично признаваться в своих отношениях, целоваться на каждом углу и раздавать интервью они не собирались, просто наслаждались обществом друг друга. Это общение ни у кого вопросов и нареканий не вызывало. Все прекрасно знали, кто является продюсером Джулиана, и когда он попадал в объектив камеры папарацци вместе с Ромуальдом, всё воспринималось как должное. Исключительно деловые моменты, полное отсутствие двойного дна.

Само собой, сплетни тоже встречались, но отсутствие реакции на них сводило старания пронырливых журналистов на нет.

Всё было замечательно до тех пор, пока Джулиан не почувствовал некоторые перемены в собственной личности. Тогда он думал, что просто немного устал от любимой, но изнуряющей работы. Тогда он думал, что всё пройдёт со временем, нужно только дать себе передышку и немного отдохнуть. Тогда он предположить не мог, что год счастья так быстро померкнет, и он превратится для Ромуальда в обузу. Если в свои девятнадцать и двадцать они чувствовали себя счастливыми, то начиная с двадцати одного года и по сию пору, обитали в состоянии вечного напряжения, седативных препаратов, постоянного общения с лечащим врачом и ожидания очередного обострения.

Результат обследования Джулиана ошарашил, и этот момент своей жизни он вполне мог подвести под определение того состояния, когда земля уходит из-под ног, мир теряет краски, остаются лишь серые декорации, шаткие, неустойчивые. Только тронь одну из них рукой, как она моментально упадёт, подняв столб пыли и спровоцировав дикий шум, из-за которого усилятся головные боли, любой шорох покажется невыносимым. Когда каждое слово звучит, как приговор, и ты понимаешь, что ничего не сможешь сделать.

Никогда. Ничего. Не. Изменишь.