Bittersweet (СИ)

Впрочем, какая разница? Он вполне взрослый для того, чтобы принимать такие решения и спать с кем угодно. Для Челси пара тёмных пятен на его шее не станет открытием. Она ведь посвящена в подробности этих отношений. По сути, она была единственной, кто узнал о случившемся, когда протеже появился на пороге её кабинета и неуверенно вышагивал, а потом заявил, что похож на девочку, вступившую в период полового созревания.

Судя по всему, Челси форменный допрос родственнику не учинила. Они не обсуждали друг с другом столь личные аспекты своих жизней, не раздавали указания, с кем спать, а кого лучше обходить десятой дорогой. За невмешательство Илайя был своей наставнице и фее-крёстной в одном лице бесконечно благодарен. Он попросту не мог представить, как выглядел бы со стороны разговор брата и сестры, касавшийся его личности. Когда же пытался напрячь воображение и расписать всё в красках, получался форменный ужас, после которого посещало непреодолимое желание примерить на себя тактику поведения, присущую страусам, спрятать голову в песок и больше никогда её оттуда не вытаскивать.

Иногда Илайя старался проанализировать историю взаимоотношений с Ромуальдом и собственное поразительное внимание, направленное в сторону незначительного эпизода из жизни, ставшего отправной точкой. Ещё тогда он почему-то зацепился за него, не сумел вычеркнуть из памяти, мучился от невозможности извиниться за импульсивный поступок, совершённый под влиянием момента. Ещё тогда находил это смешным. Он был уверен, что никогда не столкнётся лицом к лицу с человеком, которому без слов откровенно нагрубил. Столкнулся и теперь существовал бок о бок, ежедневно пересекаясь на репетициях, играя в сценах после которых вполне реально было заподозрить сценариста в излишней любви к фан-сервису, что так активно ныне культивировался в многочисленных сериалах, выходивших на экраны. Этот же фан-сервис пробивался и на сцену, в музыкальных постановках.

Илайя помнил, как однажды Энтони, присутствовавший на репетиции, заметил, что если бы не знал сценария и оставался в неведении о наличии традиционной любовной линии, подумал бы, что здесь есть какие-то намёки на более близкое общение между главными героями. Он говорил это в своей стандартной манере, достаточно сдержанно, без показного восторга находкой сценариста. Просто делился впечатлениями от просмотра материала. Тексты его песен были написаны совершенно с иным посылом, и он заметил, что они, кажется, несколько диссонируют с поведением героев на сцене. Илайя мысленно согласился.

Они вместе с Ромуальдом пели о стремлении к переменам в жизни, о движении вперёд и погоне за мечтой, но при этом их взаимодействие наводило на мысли о переменах иного толка. И девушка – невеста героя – не слишком вписывалась в концепцию, потому что по жестам, взглядам и поступкам прочитывался больший интерес персонажа Ромуальда к своему другу. Вообще-то сценаристы умело играли на тонкой грани, вроде давая намёки, но оставляя всё в рамках романтически-братской дружбы, не шокируя общественность открытой демонстрацией нетрадиционных отношений.

Илайя нередко замечал, что в моменты, когда он находится рядом с композитором, Ромуальд стоит за кулисами и исподтишка наблюдает за ними. Не оставались для него загадкой и тяжёлые взгляды, направленные в сторону Энтони. Тот, видимо, тоже замечал подобную нелюбовь в свой адрес, но только усмехался. Илайе казалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть, и от Энтони останется горстка пепла. Ромуальд уничтожал его взглядом. Они не были дружны прежде, не находили взаимопонимания и сейчас. А ещё Ромуальд почему-то изумился, узнав, что из Норвегии Илайя не планирует привозить подарки. Даже упомянул имя композитора, как одну из возможных кандидатур. Илайя удивился не на шутку.

Нет, несомненно, его общение с Энтони складывалось лучше, чем у того же Энтони с Ромуальдом, но всё держалось исключительно в рамках сдержанного взаимодействия в пределах работы над одним проектом. Они не встречались по вечерам, не напивались вместе, не обсуждали проблемы личного характера. Разговоры крутились непосредственно вокруг работы над мюзиклом, иногда перекидываясь на работников «Эган Медиа-групп», но это были не сплетни, а что-то вроде справки на будущее. Энтони не стремился сводить предельно близкое знакомство, превращаясь в закадычного друга для начинающего актёра, Илайе достаточно было редких обменов репликами. Они могли поговорить друг с другом, но это вовсе не значило, что они нереально нуждаются в этом общении. И если Ромуальд ревновал, а он, кажется, именно так и поступал, то делал это напрасно. Поводов для ревности ему не давали.