Bittersweet (СИ)

Да и проходило всё в определённых рамках. Илайя не чувствовал, что ревность душит его, причиняя определённые неудобства и создавая иллюзию клетки, в которой он оказался. Это не было клеткой. Это были собственнические порывы, нежелание делить человека, к которому испытываешь определённые чувства, с посторонними. А поскольку композитор, в принципе, не пользовался расположением Ромуальда, ситуация несколько обострилась. Но Энтони и не планировал надолго задерживаться здесь. Илайя слышал его разговор по телефону, когда он уточнял что-то о билетах в Швецию. Потом появился неизменный спутник композитора, с этими самыми билетами в руках. Судя по всему, они улетели на время, чтобы вернуться к моменту премьеры или немногим раньше. Своими планами Энтони с Илайей не делился, а тот не проявлял повышенного интереса. Такая тактика казалась оптимальной в общении.

Илайя вообще не любил копаться в подробностях чужих жизней. Исключение составили Ромуальд и Джулиан. Но тут смешались одновременно профессиональный интерес и личный. И если прежде Илайя настаивал на том, что хотел больше узнать о потенциальном сопернике, то теперь признавал, что строки о Ромуальде интересовали его не меньше, а, может, больше. Хотя бы потому, что с Джулианом никогда не было открытого противостояния и, как результат, натянутых отношений с оскорблениями и попытками унизить. Кажется, познакомься они лично, сложно было бы смотреть на Ромуальда и не чувствовать угрызений совести относительно собственного интереса к его личности и жизни.

Но Илайя Джулиана не знал, разве что по рассказам Ромуальда. Вообще-то инициатива исходила от Илайи, это он попросил поделиться мыслями. Ромуальд сначала сомневался в правильности такого поступка, потом заговорил. Илайя не знал, сколько точно времени тогда прошло, но слушал внимательно, принимая к сведению каждую мельчайшую подробность, осознавая, что самостоятельно, опираясь на газетные публикации, выдвинул не совсем правильную теорию, далёкую от реального положения вещей. Он многого не знал, поскольку освещение этих деталей шло поверхностно. Теперь же его картина мира сложилась полностью, и Ромуальд предстал в ином свете, хотя, судя по всему, он не планировал создавать в чужом воображении портрет идеального себя. Просто делился событиями жизни.

В связи с именем Ромуальда Илайя нередко вспоминал слова о правильности первого впечатления. Для него оно оказалось ошибочным. Портрет личности, нарисованный воображением, больше походил на карикатуру, нежели на реальное изображение. Чтобы понять Ромуальда, следовало закрыть глаза на общественное мнение, видевшее в нём только безмозглого мальчика, высасывающего деньги из отцовских запасов. Провести некоторое время рядом с ним, и на основе полученных знаний выводить общее впечатление.

Илайя не мог сказать точно, что же сильнее повлияло на перемены в его мнении, то ли этот единичный рассказ, то ли всё время, проведённое рядом с Ромуальдом, умноженное на собственную симпатию. В любом случае, мнение не осталось в константе, постепенно оно сдвигалось от однозначного минуса в сторону улучшения. Его тяга к напарнику по сцене не была результатом спонтанного «увидел-влюбился-захотел», ну, или иного расклада, отличающегося лишь перестановкой второго и третьего пункта. Сейчас, спустя несколько месяцев общения, он вполне мог сказать, что испытывает к Ромуальду определённые чувства. И если раньше, на начальном этапе он мучился от этого угрызениями совести, то теперь ему не хотелось корить себя за случившееся, постоянно ломать голову в поисках ответов на свои вопросы. Он принимал новые чувства, как данность, с удовольствием отмечая, как они постепенно из чахлого бутончика превращаются в восхитительный цветок. Один за другим распускаются лепестки. Сравнение с цветком нравилось ему куда сильнее нелепой метафоры о бабочках в животе, что давно стала поводом для смеха и тем ещё клише.

Иногда Илайя вспоминал школьные годы и заявления Тима, наиболее близкого из приятелей. Вот уж с кем он действительно мог разговаривать много, часто и на разные темы. Учиться у него основам катания на сноуборде и вождения. Водить Илайю действительно учил Тим, позволяя пользоваться своей машиной. Родственников, способных посадить Илайю за руль, разрешив проехать пару миль, у него не имелось, зато спасал приятель.

В своих разговорах не обходили они стороной и тему любви, причём пытались подобраться к ней с философской точки зрения, рассматривая именно эмоциональные связи, а не физическое влечение к тому или иному человеку. Помнится, тогда они единогласно пришли к заключению, что провести Илайе всю жизнь в одиночестве, ведь он не способен увлечься другим человеком. Тут настолько запущенный случай, что с какой стороны не посмотри, а эффект будет одинаковым. Отсутствие интереса к телу, равнодушие и нежелание познакомится с душевными качествами.