Bittersweet (СИ)

Он собирался стремительно проскочить мимо последнего из своих противников, но не успел, поскольку ладонь вцепилась ему в волосы с такой силой, будто в самое ближайшее время планировалось выдрать их все, а то и вместе со скальпом снять.

– Попался, сучонок.

Выдохнули, притягивая его ближе к себе.

Рывком заломили руки, отчего боль моментально прошила тело, и на секунду показалось, что их вывернули из плеча. На затылке, там, где изначально были прихвачены волосы, теперь, тоже ощущалась боль, а ушибленное колено и сбитые костяшки, ныне виделись незначительной платой за победу в противостоянии. Жаль, что он не сумел выиграть. Конечно, он старался и надеялся, что у него получится, но…

Илайя слышал тихий щелчок, и он был готов на что угодно поспорить, что сейчас у его горла окажется нечто плоское, холодное и острое. Нож? Бинго! Какая поразительная догадливость. Предчувствия его были верными на сто процентов, через мгновение к беззащитному горлу прижали холодную сталь. Слюна стала подозрительно солёной, почти вязкой. Страх, которого прежде не наблюдалось, протянул к нему руки. От прежних идей Илайя не отмахнулся, продолжая придерживаться мнения, что это всё – не более чем спектакль, срежиссированный Ромуальдом ради достижения определённых целей. Но как далеко готов зайти в своих театральных экспериментах начинающий мастер, желая добиться максимальной достоверности? Только погладит против шерсти или пойдёт до самого конца? Неужели ему так нужна эта роль? Неужели…

Почему для него принципиален Джулиан в качестве второго актёра основного состава? Да какая, собственно, разница? Судя по всему, Ромуальд плевать хотел на других людей, он будет беспокоиться только о собственном благополучии. Ну, ещё о благосостоянии Джулиана.

В горле стоял ком, не желающий двигаться ни назад, ни вперёд. Илайя постарался сглотнуть, и получилось это с огромным трудом. Ему казалось, что каждый новый вдох и выдох приближает его всё ближе к смерти, потому и дышать получалось через раз. Он не дёргался, понимая, что любое лишнее движение сыграет против него, и лезвие вполне способно начертить кровавую улыбку, бить противника – не вариант. Один удар, и нож действительно окажется вдавленным в его шею.

– Вот так, – услышал он удовлетворенный голос.

Лезвие всё же вжалось в кожу. Илайя чувствовал, как под напором рушится тонкая преграда. Натянутая до предела кожа расходится под действием острой стали, вниз стекает влажная, горячая дорожка. Если вдавить лезвие, то поток её усилится, польётся на рубашку, а потом…

Отлично.

Какая прекрасная перспектива – сдохнуть здесь, рядом с контейнерами для мусора. В его убийстве обвинят какого-нибудь бомжа, и тот сядет в тюрьму за действие, которого не совершал. Справедливость почти восторжествует.

Лезвие исчезло столь же стремительно, как и появилось, сознание обожгло двумя вспышками жгучей боли в плече. После чего преступник перестал сдерживать Илайю, толкнул на асфальт, не заботясь о приземлении. Сам же бросился через арку к выходу во двор, прихватив с собой обоих приятелей, которые к этому моменту уже очухались и с восторгом наблюдали за садистскими играми своего, более удачливого напарника. Реши кто-то из них всадить ему кулак в печень, а то и отплатить за разбитый нос, ответив тем же самым, Илайя не стал бы удивляться. Но они просто стояли и наблюдали, будто считали миссию выполненной, попутно дожидались условного знака.

Он ждать себя не заставил.

Илайя продолжал стоять на коленях, упираясь одной ладонью в асфальт, второй зажимая рану на плече, нанесённую уверенно, быстро и очень профессионально, когда дал знать о себе тот, чьё появление предрекалось с самого начала. Илайе не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, кого и какой знак он увидит в свете фар. Разумеется, его бесконечное наказание и счастливый мучитель, пришедший посмотреть на выполненное задание. Несомненно, он всё это время находился рядом, коротал время, бросал взгляд на часы, стараясь понять, сколько ещё предстоит томиться в укрытии перед выходом на сцену. Логично было предположить, что он подойдёт, ударит по рёбрам, а то и вовсе не поскупится на удар ногой в челюсть, а потом устроит подошву своего чёртового ботинка на груди поверженного врага и выскажет все свои требования.

Тёплая кровь просачивалась между пальцами. Лезвие без проблем вспороло и лёгкую куртку, и рубашку, скрытую под ней, добралось до тела и вонзилось в него. Материал кровью пропитался насквозь. Царапина на шее тоже саднила и пощипывала, но в сравнении с пучками боли, сконцентрировавшимися в раненом плече, казалась сущим пустяком. Что ж… Видимо, убийство не планировалось. В ход пошла только тактика запугивания.

– Почему бы тебе не вернуться обратно в машину и не переехать меня пару-тройку раз, пока я так удачно здесь валяюсь? – поинтересовался Илайя. – Спишешь всё на несчастный случай, дашь пару взяток, и правосудие скажет, что я сам бросился под колёса твоей машины, сразу после того, как потерпел неудачу в тестировании гильотины. Разумеется, которую тоже построил собственноручно.